Я вышел из-за крестьянских спин. Увидев меня, один из крестьян радостно сообщил перекупщикам:
– Так вот же господин, который скупил всю пшеницу на ярмарке.
Когда на меня уставилось несколько пар удивленных глаз, я только скромно улыбнулся.
– Но как же так? – недоуменно спросил меня один из перекупщиков. – Вы к какой гильдии принадлежите, любезный?
Я оскорбился, и всю добропорядочность с меня сдуло как ветром.
– Разуй глаза, почтенный, ты разговариваешь с дворянином! Барон Максимильян к вашим услугам!
Мои слова оказались для них ушатом холодной воды, торговцы побледнели.
– Но зачем уважаемому барону понадобилось скупить всю пшеницу? – задали они резонный вопрос.
– Чтобы продать ее, – улыбнулся я своей самой милой улыбкой.
– И кому же?
– Вам!
– И за какую же цену вы хотите ее продать? – осторожно спросил один из них.
– Шесть сестерциев за мешок, – скромно ответил я и посмотрел на скупщиков.
«Наверное, я в первый вижу наяву то, что неоднократно описывалось в литературе как «глаза, вылезающие из орбит», – удовлетворенно подумал я, любуясь ошарашенными лицами торговцев.
– Ск-ко-лько, ск-ко-лько? – заикаясь, спросил самый низкий из них.
– Шесть серебряных монет, – снова скромно ответил я.
– Но ведь два часа назад цена была всего два сестерция, – возмущенно сказал мне самый молодой из них. На него тут же зашикали все остальные.
Мое настроение улучшилось неимоверно, признание из первых рук – это круто.
– Ну, так это когда было, – спокойно ответил ему я, – а сейчас зерно стоит шесть сестерциев.
Торговцы зашумели и отошли к шатру ростовщика, оттуда показался мой знакомый скупщик, который ссудил мне деньги. Увидев своих товарищей, он обрадовался, но, приглядевшись, переменился в лице. Двадцать минут я стоял и ждал решения коллегии скупщиков. Невооруженным взглядом было видно, что они очень недовольны.
Еще через пять минут скупщики подошли ко мне, и самый пожилой из них сказал:
– Господин барон, мы согласны купить у вас все зерно по пять сестерциев за мешок.
Я, не меняя выражения лица, ответил:
– Уважаемые судари, я ведь назвал свою цену, разве она была пять монет?
Говоривший со мной скупщик стиснул зубы и с угрозой в голосе сказал:
– Нет, господин, мы прекрасно слышали цену, но мы ведь можем совсем ничего у вас не покупать, и вы останьтесь с кучей зерна, но без денег.
– Ну что ж, попробую подождать тут несколько дней, может, удача мне улыбнется и появятся еще желающие купить превосходную пшеницу, – спокойно ответил я.
Конечно, я понимал некоторую двойственность этой угрозы, но был уверен, что перекупщики не пойдут на то, чтобы наши торги продолжились