Планирование сводилось, главным образом, к распределению ресурсов между сложившимися отраслями и к попыткам «расшить» узкие места в них за счет расширения производства. Поэтому структура выпусков изменялась очень медленно, в основном за счет ввода в строй новых мощностей. Старые, морально и физически устаревшие мощности из производства не выводились, что порождало все новые и новые товарные дефициты. В стране производили больше всех в мире обуви на душу населения, но что это была за обувь!? Из 600 с лишним миллионов пар две трети пылились на прилавках, а потом утилизировались.
Из года в год все более металлоемкими становились промышленное оборудование и станки. Водители грузовых автомобилей сливали в канавы миллионы тонн горючего, чтобы заработать несколько лишних рублей (их зарплата зависела от выполнения плана по километражу, а последний должен был соответствовать затраченному горючему). Вдоль железных дорог громоздились горы гибнувших под дождем минеральных удобрений, ибо фабрики по их производству строились и поддерживались в действующем состоянии в первую очередь в качестве сырьевой базы для промышленного производства боеприпасов.
Деньги тратились впустую, труд – впустую. Станочный парк одной только авиационной промышленности СССР был равен всему станочному парку США. А использовался он только на 18 %.
Суть проблемы прекрасно уловили самые непримиримые противники СССР и коммунистической идеологии. Еще в июне 1982 г., выступая в английском парламенте, Президент США Рональд Рейган произнес пророческие слова:
«В ироническом смысле Карл Маркс был прав. Мы являемся свидетелями большого кризиса революционного характера, кризиса, в котором требования эко номического порядка противоречат требованиям порядка общественного. Но только кризис этот развивается не на свободном, немарксистском Западе, а в колыбели марксизма-ленинизма, в Советском Союзе… Мы видим здесь политиче скую структуру, не имеющую связи со своей экономической базой, общество, производительные силы, которого связаны политическими силами»[40].
Заскорузлое политическое мышление лишило правящую элиту осознания ситуации в целом. Понятой казалась только угроза утраты власти в случае неконтролируемого хода предстоящей информационной (многие известные деятели науки и культуры понимали, что и социальной) революции и либерализации общества.
Смутно осознавалась и неизбежность технологической и экономической деградации в случае торможения перемен. Поэтому правящей элитой после прихода в 1982 г. к власти руководителя КГБ Ю. В. Андропова был выбран «компромиссный» вариант частичного торможения и локализации прогресса в сфере информационных технологий и глобальных коммуникаций, с целью сохранения контроля партии