– Вы про с-старика?
– Про старика. – Пытаясь исключить какие-либо вопросительные нотки из своего голоса, Аркос произнес: – Это просто старик. Теперь мы уверены.
– Мне тоже кажется, что это был просто старик.
Аббат Аркос устало потянулся за линейкой из гикори.
ХРЯСЬ!
– Deo gratias!
ХРЯСЬ!
– Deo…
– Кстати, я хотел тебе напомнить… – промолвил аббат в спину Фрэнсису, когда тот пошел по коридору в свою келью.
– Да, преподобный отец?
– Никаких обетов в этом году, – рассеянно произнес аббат и исчез в своем кабинете.
7
Брат Фрэнсис пробыл послушником семь лет, семь Великих постов провел в пустыне и научился весьма искусно подражать волчьему вою. После заката он, развлекая братьев, мог воем вызвать стаю волков к стенам аббатства. Днем он работал на кухне, мыл каменные полы, а в классной комнате продолжал изучать древнюю историю.
Однажды в аббатство на осле приехал посланец из Нового Рима и после долгой беседы с аббатом разыскал брата Фрэнсиса и немало удивился тому, что юноша – теперь уже совсем взрослый – все еще носит одежды послушника и моет полы на кухне.
– Мы уже несколько лет изучаем найденные тобой документы, – сказал он послушнику. – Многие из нас убеждены в том, что они подлинные.
Фрэнсис опустил голову.
– Святой отец, мне запрещено говорить на эту тему.
– А-а, вот что… – Посланец улыбнулся и протянул ему клочок бумаги, на котором стояла печать аббата и его же почерком было написано: Ecce Inquisitor Curiae. Ausculta et obsequere. Arkos, AOL, Abbas[18].
– Ничего, – быстро добавил посланец, увидев, что брат Фрэнсис внезапно напрягся, – разговор у нас неофициальный. Твои показания потом запишет представитель суда. Ты знаешь, что твои бумаги уже давно в Риме? Часть из них я привез обратно.
Брат Фрэнсис покачал головой: о реакции в высших эшелонах на его находки он, вероятно, знал меньше, чем кто бы то ни было. Он обратил внимание, что курьер облачен в белую рясу доминиканского монаха, и мысль о «суде» вызвала в нем определенное беспокойство. На тихоокеанском побережье инквизиция расследовала ересь катаров, но он не мог представить себе, чем суд могли заинтересовать Реликвии блаженного. «Ecce Inquisitor Curiae», – так было сказано в записке. Возможно, аббат имел в виду «дознаватель». Доминиканец казался довольно безобидным человеком, и никаких орудий для пыток Фрэнсис у него не заметил.
– Мы полагаем, что вопрос о канонизации вашего основателя скоро вновь будет рассмотрен, – объяснил посланец. – Ваш аббат Аркос – человек мудрый и осторожный. – Он усмехнулся. – Отдав Реликвии для изучения другому ордену и запечатав убежище до того, как оно полностью осмотрено… Ты ведь понимаешь?
– Нет, святой отец. Я предположил, что он не хочет тратить время на столь пустое дело.
Священник рассмеялся:
– Пустое? Ну уж нет! Но если твой орден предоставляет