Gloreficemus. Он снова подумал про светокопию.
Никому не говоря, брат Фрэнсис принялся разрабатывать план. Он нашел тончайший пергамент и несколько недель обрабатывал и растягивал его, превращая в идеальную поверхность, затем выбелил, сделав его белоснежным, и аккуратно спрятал. В течение нескольких месяцев он проводил каждую свободную минуту среди Реликвий, разыскивая подсказки, которые помогли бы ему разгадать рисунок Лейбовица. Ничего похожего на закорючки ему найти не удалось, понять смысл рисунка – тоже, зато после долгих поисков он наткнулся на обрывок страницы, на которой речь шла о светокопировании. Похоже, это была страница из энциклопедии. Упоминание было кратким, и части статьи недоставало, но, прочитав ее несколько раз, брат Фрэнсис заподозрил, что он – как и многие писцы до него – зря потратил много времени и чернил. Эффект белого изображения на темном фоне, похоже, не особое желаемое свойство, а особенность определенного дешевого процесса копирования. Исходный рисунок, с которого сделали фотокопию, был черным на белом фоне. Фрэнсису пришлось бороться с накатившим на него желанием побиться головой об пол. Столько чернил и столько труда на то, чтобы создать копию случайно получившегося артефакта!.. Пожалуй, не стоит сообщать об этом брату Хорнеру. Более того, в данном случае молчание милосердно, ведь у брата Хорнера слабое сердце.
Знание о том, что палитра светокопий – случайно возникшее качество древних рисунков, стало для Фрэнсиса стимулом. При создании возвеличенной копии чертежа Лейбовица эту особенность можно исключить. Если заменить цвета на противоположные, то поначалу рисунок никто не узнает. Некоторые другие черты, очевидно, также можно изменить. Фрэнсис не смел трогать то, что не понимал, но ведь таблицы и написанную печатными буквами информацию, несомненно, можно расположить на рисунке симметрично – на свитках и щитах. Поскольку значение самого рисунка оставалось неясным, он ни на йоту не отступал от изначальной формы и плана; однако поскольку цветовая схема была не важна, то ее стоило сделать прекрасной. Фрэнсис прикинул, не украсить ли загогулины и штуковины сусальным золотом. Увы, финтифлюшки были слишком сложны для подобной работы, а золотые кривулины выглядели бы претенциозными. Закорючки он просто обязан сделать абсолютно черными, но их выразительность следовало подчеркнуть с помощью более светлых линий. Хотя асимметричный дизайн надлежало сохранить в неприкосновенности, брату Фрэнсису казалось, что смысл схемы не изменится, если изобразить ее в виде решетки, по которой ползет вьющаяся лоза. Ветви лозы (аккуратно огибающие закорючки) можно нарисовать так, чтобы создавалось ощущение симметрии – или же сделать асимметрию естественной. Когда брат Хорнер украшал заглавную