В одну из ночей сытая темнота загустела и окутала комнату, прислушиваясь к приглушенным рыданьям Вити под одеялом. К утру он выткал пальцами, зовущими: «Илюша, Илюша!» черный платок тончайшего, невесомого кружева. И положил его на подушку пустой кровати.
Со временем Витя заметил: утром темнота растворялась, поспешно подбирая оброненные тут и там лохмотья. Тонкую вуаль с пола, чулок, поникший на дверце комода, шаль, скомканную в углу, черное манто из-за двери, плащ, расхристанный по потолку, – еще недавно принадлежащие кому-то, кто теперь растворился во мраке.
Утром темнота уходила, воровато оглядываясь по сторонам, вжимая голову в воротник. Становилась все тоньше, все жиже, пока не начинала казаться смешной, пока не смешивалась с обрывками снов, ускользающими внутрь ночи.
Спустя сотни чашек полуночного чая, после вороха ночных газет, пробегаемых наискось, чтобы отвлечься от сожаления, после целого шкафа предрассветных книг, пролистанных от невозможности покоя, ускользающая от первых лучей темнота все же захватила и унесла с собой черный кружевной платок Витиной печали. С тех пор стало легче, не так горько и его бессонницы почти прошли.
Игорь Казаков
В Немало-Яицком автономном округе
в Немало-Яицком автономном округе
оленеводы живут с открытыми окнами,
потому что, случись такая оказия,
комар в окно все равно не пролазит,
стесняется
ночи здесь удивительно теплые
немальцы спят на снегу с оленьими тёлками
шкуры рыхлят костяными тяпками
и на рогах как гамаки их растягивают
мягко так
случается, день не на шутку затягивается
немальцы латают пимы да малицы
чумы ломают да делают сызнова, де
не затеряться в окружающей их среде,
в которой
сидят немальцы со своими немалками
мошку гоняют немалыми палками,
глядят, как мальцы их, немало-яицкие
на бегу за ягель цепляются
маются
выходя до ветру, не забудь о хорее,
потому что олешек почти звереет,
а перед тем, как выкопать ямку,
гони его трехэтажным ямбом
все равно вернется
главком по китам у них – юнга Дудочкин,
бывалоча – свистнешь, а он уже туточки,
и, что характерно, мужик ни разу
китов не возил меньше двух баркасов,
полных
навалит их, значит, на берег горкой,
коты сбегаются, ныряют в ворвани,
и то сказать, – здесь коты такушшие,
что двух китов в одиночку кушают,
радуются
северное