Так и провели они весь день: крутя педали, выворачивая руль и разбивая коленки. Попеременно кричали друг на друга (один – за неопытность и «тупоголовость» ученика, другой – за некомпетентность наставника), и оба не раз порывались уйти. «И чего я вообще вожусь с тобой?!» – топал ногой Чарли; «Вот и вали отсюда! Сам разберусь! Только просить покататься не приходи!» – кричал в ответ Даррен. Они расходились на несколько метров, Чарли пинал камни на дороге, Даррен пинал велосипед. После этого они снова, беззлобно ворча друг на друга, возвращались к делу.
К вечеру оба были уставшие, но довольные собой. Чарли считал, что он сделал все, что мог, и, хоть и не признался бы в этом, спроси его кто, считал, что из Даррена вышел очень способный ученик, успешно освоивший за день основной курс вождения. Даррен просто был счастлив, что не сломал себе ничего. Бабушка часто предупреждала его, что это постоянно случается с мальчиками, которые носятся по улице днями напролет вместо того, чтобы делать уроки и помогать родителям.
Это был самый счастливый день в его жизни. А уже через год в этот самый день он проклинал вселенную за свое несчастье, соизмеримого которому мир еще не видывал. Несколько месяцев назад отец его друга получил работу в другом городе, и переезжать нужно было сразу, но на семейном совете было принято решение, что Чарли доучится до конца года. Он остался вместе с мамой. Но только до лета. Даррен эту новость воспринял неважно: он стал топать ногами, винить Чарли в том, что тот бросает его ради «лучшей жизни», как часто говорил его отец. Чарли поначалу пытался уговорить его, повторял, что ничего не поделаешь, родителям нужно ехать, а его оставить не с кем. Только Даррен и слушать ничего не желал. В итоге они разругались в пух и прах и не разговаривали целую неделю. Пока Чарли не пришел мириться с двумя рогатками, торчащими из карманов.
Они больше не говорили о переезде, и Даррен, исполнившись детского эгоизма, надеялся, что дела в том, другом городе идут не так хорошо, как от них того ожидали, и скоро отец Чарли вернется, и тогда он, Даррен, не лишится лучшего друга. Но вот уже чемоданы собраны и машина до аэропорта ждет у крыльца. Даррен пришел попрощаться и неловко перекатывался с пятки на носок, засунув руки поглубже в карманы шорт. Чарли стоял напротив, растерянный и смущенный. Помня, что он, по старшинству, за главного, первое слово он взял на себя:
– Слушай, Даррен… Я это… Я уговорю родителей и буду приезжать на каникулы. Честно.
– Ага, – еле выдавил тот из себя.
– Я точно тебе говорю! Да. Каждую зиму и каждое лето приезжать буду.
– Буду ждать, – пробубнил Даррен, морща нос, чтобы не расплакаться. Мальчики ведь не плачут.
– Вот и хорошо! – воскликнул Чарли, то ли радостно, то ли отчаянно. – Да ладно тебе, не навсегда расстаемся. – Если бы он только знал… – Но я хотел тебе подарить кое—что. Чтобы ты не скучал