12:32. А какой сегодня день? Вторник или среда? Даррен вздохнул и, держа в руках чашку кофе и мысленно осыпая себя проклятьями, отправился на поиски телефона. Календарей он в доме не держал, ровно как и часов, а потому во времени и в датах ориентировался либо по крошечному значку в правом нижнем углу монитора ноутбука, либо по циферблату на экране мобильного и на панели электроприборов, но последние не показывали день. Вообще у Даррена складывались довольно непростые отношения со временем. Есть в нем что—то давящее, подгоняющее к некоему грандиозному исходу. Когда следишь за ходом времени, тут же начинаешь задумываться обо всем, что успел и не успел сделать за час, день, месяц, год, всю жизнь, а это неизбежно приводит к мыслям о том, сколько еще осталось: дел и времени. И здесь уж не сбежать от вопроса о том, правильно ли расставлены приоритеты и распределены ресурсы, все ли идет по плану и каков вообще план. Время вечно гонит нас вперед, в неизвестность будущего, отбирая настоящее и заставляя забывать прошлое и вечно хотеть большего.
Вот и он. Слегка дрожащей рукой Даррен скользит между спинкой и подушкой дивана и нащупывает телефон. Почти разряженный, на последнем издыхании, экран загорается и гаснет до следующей подзарядки. Вторник, 28 марта.
Пока заряжался телефон, Даррен сидел на диване, допивая кофе и щелкая пультом от телевизора, бездумно глядя на сменяющие друг друга, один ярче другого, образы. Новости, дешевые сериалы, неудостоившиеся прайм—тайма, кислотные мультфильмы, снова новости, спорт, дикая природа и еще немного новостей. Ежедневно, по всем каналам, с утра до поздней ночи. Убийства, насилие, жестокость. Кадры горящих зданий и изуродованных тел сменяются суровыми лицами дикторов. Внешняя политика, порождающая личную ненависть людей, которые впервые видят друг друга. Разлученные семьи и забытые друзья. Своя правда для каждого. Разный монтаж одних и тех же кадров одного и того же видео на разных каналах: для тех, кто за/для тех, кто против. Вербальные схватки и речи политических лидеров с последующими яростными обсуждениями, помещенные в минималистически обставленных студиях. В этих обсуждениях, больше напоминающих массовый самосуд, может принять участие любой. И желающих обычно больше, чем можем уместить экранное время. Все вечно с чем—то не согласны и спорят об этом с пеной у рта: приглашенные эксперты, кочующие с дивана одного