По ту сторону. Анастасия Михалева

там, сколько неосознанное стремление следовать общественным нормам. И желание избежать шумного скандала с материнским волнением, когда он отказывается упаковывать принесенные ею ценнейшие пылесборники, которые будут напоминать ему, «что у него всегда есть дом, где любят и ждут», и следующими за этим отцовскими криками, потому что «совсем мать не бережет». Сейчас уже сложно было сказать, в чем была причина его решения не порывать с прошлым сразу, одним рывком. Как бы то ни было, со старыми вещами и старым образом мыслей было покончено, и Даррен стал новым, премного, на его взгляд, усовершенствованным человеком.

      Но совершенства никому не дано достичь, и наш главный изъян кроется в нашей слабости. У каждого она есть. И чья—то слабость – это избыток силы. Такой изъян – самый коварный, ведь кому может прийти в голову так его назвать? Каждый из нас хочет называться сильным, уж по крайней мере, никто не хочет считаться слабым. Однако безграничной силы не существует, как не существует и совершенства. Мы растягиваем ее все больше и больше, стремясь спрятать за ней себя, других, тех, кому это действительно нужно, тех, кому не очень. А потом она рвется. Она обязательно порвется, если тянуть ее бесконечно. И тогда человеку, которому она принадлежит, приходится латать ее чем придется: агрессией, апатией, безразличием. Они найдутся у каждого, но надолго ли их хватит? Даррен Сангвин, кажется, был намерен это узнать.

      И вот он сидит, человек разумный, возродившийся из пепла им же сожженных воспоминаний, в своем холодном мире из стекла и металла. Он так тщательно выстраивал этот замок равнодушия, что совсем не заметил, как воздвиг его вокруг собственной боли, незаметно копившейся в нем уже много лет. И теперь его разум стал его собственным адом. Он уже и не вспомнит, с чего все началось: с попытки убежать от чужих чувств или укрыться от своих. В настоящем никто не мог до него достучаться, ничто не могло его задеть, а ему было не спрятаться от себя. Он не знал, как усмирить свои мысли и эмоции, и выпустить их было некуда. Они были надежно заперты в построенной им самим цитадели. Если позволить им вырваться на свободу, стены могут рухнуть, и кто знает, каких новых демонов он встретит за их пределами, а со старыми он уже примирился. Он стал рабом своего сознания, сам загнал себя в ловушку, медленно вытягивающую из него силы. Иногда ему удавалось приоткрыть дверцу на волю и вдохнуть ее сладкий аромат, прежде чем дверь захлопнется. И вот он вновь погружается во мрак, блуждает по лабиринтам своей невидимой тюрьмы в поисках выхода.

      5

      Реклама способна заглушить любую мысль. Даррен очнулся и посмотрел на пустую сковородку. Возможно, не такой уж он высший разум, привычки, во всяком случае, у него весьма плебейские. Он засунул сковородку обратно в переполненную раковину. Там ей и место. Но мысленно он все же пообещал себе избавиться завтра же от грязной посуды. И не в смысле