Наши разговоры превратились в секс по телефону. Я притворялась, что на мне надето сексуальное белье; на самом деле я не считала, что оно мне идет. Он спрашивал, чем я занимаюсь. Я имитировала дыханием оргазмы, рассказывала ему, как я касаюсь клитора; мне нужна была свобода, горы, красивые закаты и костер, мне нужен был весь мир, и я хотела быть необузданным ребенком.
Мне нравилось осознавать, что я веду себя как дикарка.
Наедине в своей комнате в мотеле я просматривала фотографии из его профиля, отвечала ему, пока темнота сгущалась вокруг моей нетронутой кровати, цикады замолкали, а уличные фонари гасли; иногда я не ложилась до самого рассвета. В День святого Валентина мне по почте пришла огромная коробка шоколадных конфет «Годива» в виде красного плюшевого сердца, надписанной его настоящим именем: Филипп. Затем он прислал две репродукции высокой печати с изображением пейзажей, которые мне понравились, когда я смотрела их онлайн, уже вставленные в рамки. Он сам делал фотографии. Я послала ему прозрачные стеклянные шарики, которые «изготовила», прокалив в печи, и сразу положив на лед; внутри они треснули, а снаружи остались неповрежденными.
Он прекратил общение. Он назвал нашу переписку «слишком похожей на американские горки», чтобы его сердце могло выдержать – и меня поразило, как легко я это восприняла. Я не плакала, я даже не чувствовала, что кого-то потеряла. По правде говоря, я почувствовала облегчение. Я ему рассказывала о других парнях, которым я нравилась, но которые на самом деле не существовали. Я выдумала их, потому что мысли о том, что однажды мне придется встретиться с этим мужчиной в реальной жизни, стали меня пугать. Я начала беспокоиться о том, что он будет ждать от меня при встрече наяву.
Я хотела начать все заново по прибытии в лагерь «Старт», быть новой и неизвестной девушкой. Я была рада столкнуться с субкультурой со своим языком, яркой, далекой, экзотической и соблазнительно отличающейся от окраин Колорадо.
Тропа Тихоокеанского хребта. Я вновь набрала ее в поисковике. Вновь появились простые черно-белые чертежи с красными пометками, и я вновь выбрала эту простую тропу, точное изображение путешествия, которое я себе представляла. Это было незабываемо: ломаная ярко-красная линия, пересекающая разные оттенки серого. В своих одиноких ночных мечтах я слышала шум шагов в тенистом лесу на тропе, идущей над голыми скалами мимо редких красно-рубиновых птиц с нестройными мелодиями их щебетания, которые звучали как музыка из мрачных сказок. Я представляла, как они садятся на мою раскрытую ладонь, а в их песнях было зашифрованное для меня послание.
Я была племенем из одного человека,