Держа пленницу за ворот отороченного соболем кунтуша, татарин завопил, выставляя напоказ ее своим собратьям:
– Что, хороша красавица? Это вам не девка деревенская.
Однако радость его была недолгой. Как только ордынец облапил женщину, глухо хлопнул выстрел. Лишенный доброй половины черепа, верзила повалился навзничь, нехристи испуганно отпрянули, и Княжич увидал в руках воинственной девицы дымящийся пистолет да узкий, наподобие стилета, кинжал.
Видя пред собой уже не эту, окруженную татарами шляхтянку, а лежащую возле костра полузадушенную маму, Ванька врезался в толпу супостатов. Плеть есаула обвила руку отчаянной воительницы, когда она уже ее взметнула, чтоб вонзить обоюдоострое лезвие в свою роскошную, белую грудь.
Ухватив женщину за тонкое запястье, Княжич кинул шляхтянку на спину Лебедю и, пальнув из пистолетов по татарам, рванул из леса. На всем скаку он даже изловчился усадить спасенную впереди себя, чтоб прикрыть от пущенных вдогон ордынских стрел. Впрочем, вскоре нехристям стало не до стрельбы, а уж тем более не до погони. Поначалу они и впрямь схватились за луки, но, увидав несущихся на выручку есаулу казаков под предводительством Игната, бросились врассыпную. Первым подскакал к Ивану Лунь. При виде длинноволосой девицы Андрюха выпучил глаза, затем с каким-то сладостным восторгом вопросил:
– Атаман, а еще в дубраве сей русалочки имеются иль ты всех переловил?
– Попробуй поищи, да смотри, на татарскую стрелу не нарвись. Опять какие-то ордынцы попытались нам дорогу перейти, – насмешливо ответил Ванька.
– После тебя найдешь, – вздохнул Андрюха и разочарованно изрек. – Там, где Княжич побывал, Луню делать нечего. Я уж лучше вместо бабы с татарвой развлекусь. Дозволь мне ордынцев преследовать.
– Догоняй, коль есть охота, только далеко не уходи.
Отрядив Луня с тремя десятками бойцов в погоню за татарами, отпускать живьем нечистых у казаков было как-то не принято, Иван обратился к сотнику:
– Игнат, там, на поляне, повозка перевернутая и возле нее застреленный шляхтич лежит. Вели возок поправить да отогнать в обоз, а литвина надобно похоронить. Воин воина должен уважать, – с печалью в голосе добавил он, невольно вспомнив о Гусицком, и почувствовал, как вздрогнула девица.
– С ней что будешь делать? – кивнул Игнат на нечаянную Ванькину находку. – Побалуешь да к родителям в Литву свезешь?
Княжич лишь растерянно пожал плечами, честно заявив:
– Пока не знаю, там видно будет, – после чего неспешно двинулся к опушке леса, где решил поставить полк на ночевку.
Дрогнуло и сладостно заныло сердце молодого есаула, когда почуял на своей груди тепло и нежность тела спасенной им шляхтянки.
«Славная деваха, а какая отчаянная. Руки на себя решила наложить, чтоб поганым на потеху не достаться. Не каждая бабенка способна на такое. Может, мне