– То есть ваш муж ни во время бодрствования, ни во сне не выказывал признаков внезапного страха? Таким образом, можно сделать вывод, что спиртное, по крайней мере, до вчерашнего дня не вызывало у покойного видений, припадков и истерик? Это так, госпожа Гуттон?
– Так, – вздохнула Жаволь, не скрывая сожаления, но не решаясь соврать перед важными господами, занятыми расследованием странной смерти ее никчемного муженька.
– Спасибо, сударыня. Вы нам очень помогли, – Торн слегка наклонил голову – так, что было непонятно, поклонился он или просто кивнул. Поскольку обескураженная полным провалом своих начинаний Жаволь не двигалась с места, он продолжил. – Мы выражаем вам искренние соболезнования от своего имени и от имени его величества и обещаем в самые короткие сроки разобраться с этим делом. Смерть вашего супруга не останется безнаказанной. Не смеем вас больше задерживать, госпожа Гуттон. Прощайте!
После подобного напутствия оставшаяся с носом вдовушка вынуждена была сделать неловкий книксен, шмыгнуть хорошеньким носиком и удалиться восвояси. Тот факт, что прекрасный кавалер даже не спросил, где она живет, видно, окончательно расстроил надежды бедняжки. Это значило, что он не пришлет к ней кого-нибудь из своих слуг с денежным пособием на проживание одинокой вдовы, и, что еще обиднее, не заявится сам скоротать холодный скучный вечерок.
Карст остался наедине с Торном, который в глубокой задумчивости поглаживал пальцами подбородок, не обращая на коменданта ни малейшего внимания. Итон же, во время допроса молчавший, наконец решил высказать свои соображения, хоть его никто о них и не спрашивал.
– Я видел предыдущих жертв, у них был такой же безумный, застывший взгляд, как у этого бедняги. Нет сомнений… – закончить он не успел.
– Сомнения всегда есть, дэн Карст. Но в этом деле их больше обычного, надо признать. Пока я не вижу здесь ничего, кроме сомнений…
***
По дороге к залу Теоры, где должен был состояться королевский прием, Нармин уже не только любовалась красотами дворца, но и пыталась поймать свое отражение в зеркалах, стеклах, отполированных до блеска панелях. И вот наконец впереди показались распахнутые двери зала. Сердце Нармин забилось так, что, казалось, его глухое частое биение слышат все окружающие. Сейчас она увидит короля и его ближайшее окружение! И ей совсем неважно, кто все эти роскошно одетые, преисполненные ощущения собственного достоинства люди – эларцы или дайрийцы. Главное, что это тот самый загадочный «двор» или «свет», о котором до этого Нармин лишь