И он, невзирая на слабое сопротивление, стал расстегивать куртейку трампира. Тот рывком сел, лязгнул зубами, Гервасий Архипович увернулся.
– Нет, его точно нужно поучить, – сердито сказал Антон. – Поставь-ка его на ноги, а я его…
Но поучить не пришлось. Из трампировой куртейки что-то вылетело, да со звоном, да разбежалось по бетонным плиткам. Гервасий Архипович вгляделся и ахнул:
– Да это ж мои червонцы! В кисе лежали! А киса где?!
Он полез за пазуху и вынул пустой замшевый мешочек.
– Лихо, – сказал Антон. – Так он, может, деньгами кормится? Их высасывает?
Бромпир подобрал монеты, внимательно их разглядел под фонарем.
– Нет, не погрызенные. Высосал сквозняком, это понятно, а почему не погрыз? Как это так получается?
– Он и купюры в трамвае высасывал. А их разве что жевать… – задумчиво сказал Антон и вдруг замахнулся лопатой: – Лежать, сволочь, сученок!
Трампир что-то буркнул и лег, раскинув руки.
– Нужен эксперимент, – вдруг решил Гервасий Архипович. – Я домыслился, но без эксперимента…
– Нужно флешку добывать! И Ларку спасать! – заорал Антон. – Прячь деньги, и идем!
– Ты прав, соколик. До полуночи время есть. Мы все успеем. Идем!
И Гервасий Архипович, ловко вздернув трампира на ноги, перекинул его через плечо.
– Совсем сдурел? – спросил Антон.
– Чего сдурел? Для эксперимента нужен! Я его потом сдам в штаб. Разберемся, как они, гады, это в трамваях проделывают. А потом, может, с ними как-то договоримся – чтобы их, значит, на нашу сторону перетянуть! Его, голубчик мой, отпускать никак нельзя!
Спорить было бесполезно.
Чтобы не тратить зря время, вернулись на трамвайную остановку и подобрали деньги. Антон понесся на такси домой за мобильником, а бромпир поволок добычу к Октябрьскому мосту.
Поскольку за лопату были деньги плачены, он прихватил с собой опасное орудие и оставил у себя в прихожей. Хотя время поджимало, убедился, что подушки с кетчупной Лихой Звездой исправно торчат в окне. И тогда только поспешил к Октябрьскому мосту.
Когда Антон примчался к дому, где жила Жанночка, в квартирке Сильдиной подруги уже вовсю шел допрос. Мама и папа, надолго лишенные спокойствия и жизненных сил, лежали на супружеской тахте без движения – одна эта тахта и уцелела после их буйства, а растрепанная перепуганная Жанночка кое-как отвечала на вопросы Гервасия Архиповича. Трампир был тут же, связанный тряпьем из домашнего обихода, с кляпом из толстых шерстяных носков.
– Ты, соколик? – не оборачиваясь, спросил Гервасий Архипович. – Ну, кое-что проясняется. Красавица-то наша дружка себе завела и встречается с ним ночами. Батька с мамкой заснут, а она –