Впутываться в мутные и непонятные интриги городской нечисти Антон совершенно не желал. Суровый тон бромпира ему совершенно не понравился. И он стал отступать, полагая, что если удастся выйти к правому борту ресторации, которым она пришвартована к набережной, то сбежать будет уже совсем просто.
Антон совсем забыл о трампире, а тот все еще лежал на полу в узком проходе и очень некстати подвернулся под ноги.
Опомнился Антон неведомо где, во мраке, и с таким ощущением, будто его обработали огромным бугорчатым молотком – как хорошая хозяйка отбивную. А он всего-навсего полетел в темноту головой вперед и кувырком сверзился с трапа.
Наверху зычно хохотал Гервасий Архипович.
– Ну, посиди там, посиди! – кричал он. – Авось поумнеешь! Только на часы поглядывай! А то пропадет твоя красавица, как пить дать – пропадет!
Он был прав.
Антон сел, ощупал бока – ребра вроде были целы. Ощупал голову – с рычанием и стоном. Голове досталось…
Но флешка была при нем – он ухитрился не разжать кулака.
Положеньице было – хуже не придумаешь. И было бы еще чем думать! Голова, как Антон ею ни тряс, работала плоховато.
И тут он услышал тихое чавканье.
Ничего удивительного в том, что плавучую ресторацию облюбовали бродячие псы, не было. Но пес, чавкая, вроде бы не кряхтит и не бормочет жалобно. Да еще так, что можно разобрать слова: «ох, долго ли мука сия…»
– Кто тут? – тихо спросил Антон.
– Я тут… – ответили из темноты. – Тяжко мне…
– Ты кто такой?
– А ты кто?
– Человек я, – не слишком вежливо ответил Антон. – Вот, влип. Отсюда можно как-то выбраться, кроме как по этой чертовой лестнице?
И он, зажав шнурок от флешки зубами, на четвереньках пополз на голос.
– Ох, не поминай, человече. Этого поминать нельзя. Скажи – по бесовой лестнице…
Антон замер. Вот и Гервасий Архипович так же учил…
– Ты-то сам – человек? – осторожно спросил он.
– Был когда-то. Потом к вампам прибился. А потом прокляли меня. И уж не вамп я… Не кровушкой кормлюсь…
– Страстями? Бромом? – предположил очень поумневший за последние дни Антон.
– Если бы бромом… Сам себя грызу. Сампир я… И все никак сгрызть не могу, одни кости остались, а они не поддаются… И смертушки моей нет…
– Так… – сказал Антон. – Еще одна нечисть. Да сколько ж вас развелось-то?
– Немного развелось. А ты точно человек?
– Точно.
– А, может, проклянешь меня? – с надеждой спросил сампир. – У людей это хорошо получается.
– Как же мне тебя проклясть?
– А вот пожелай мне… пожелай… пожелай, чтобы я, злыдень этакий, за грехи свои вообще ничего грызть не мог, одной незримой силой пробавлялся, вон как трамы хотя бы…
– Какой это незримой силой трамы пробавляются? – заинтересовался Антон. – Они ж деньги высасывают.
– И что –