Но не зря говорят, что пьяным Бог помогает. Трезвый человек при таком раскладе уже в морге находился бы. Вовремя она его нашла, еще денек пролежал бы там – хана мужику.
Но какая интуиция!.. Неужто и правда, у некоторых женщин сердце – вещун? Но – не у его собственной жены, увы…
А с другой стороны, действительно, чего он поперся на дачи, отдежурив в музее? Распить бутылку можно и в сквере на лавочке, если так загорелось, или уж в гости к себе пригласить, или самому в гости пойти… А может, он и сходил в гости?
Супруга продолжала рассказывать о своем совместном с соседкой расследовании.
Батюшки-светы! Соседка оказалась старой знакомой! Бурлаков мысленно перекрестился: к добру или к худу появление в этой истории Людмилы Петровны?
В прошлый раз, нужно признаться, она со своими двумя подругами неплохо поработала. Хотя их сыскной метод – всего лишь умение слушать сплетни да байки и сводить воедино концы! Да даже и не сводить, их как бы сама судьба подталкивает.
И сейчас, во всяком случае, их поход на «биржу» имел несомненный результат: полицейским «биржевики» ничего бы не рассказали из классовой неприязни. Будем откровенны, ему и самому не пришло бы в голову идти туда за информацией. А так – нарисовался некий бывший кореш Игоря Юрьевича Херсонского – Виктор Легостаев, вроде бы проживающий на дачах, но не известно, где пребывающий на данный момент. Хоть какая-то зацепка.
А потерпевший пусть пока оклёмывается, выздоравливает. Пару-тройку дней можно его не беспокоить. Бытовуха, не резонансное же преступление.
* * *
Гарику поставили капельницу, нужно было не прозевать, когда закончится раствор во флаконе. Медсестричка Оленька, прощебетав Лиде руководящие указания, упорхнула – то ли истории болезней заполнять, то ли вздремнуть в ординаторской. Но, вполне вероятно, на ночное рандеву с молодым симпатичным больным, который ждал ее в одном из укромных больничных уголков старинного длинного двухэтажного здания артюховской городской больницы.
Мужская палата спала, всхрапывая, стеная, вскрикивая. Один – тот, что в углу у двери, ругался с кем-то, причем разговаривал вполне членораздельно, изъясняясь отборным матом.
«Даже во сне матерятся. Не маму зовут, не жену – все воюют с кем-то. Ну, мужичье!» – поражалась Лида. Гарик тоже, бывало, храпел. Когда Лида в шутку пеняла ему утром, он и отшучивался чужой шуткой:
– Я не храплю! Мне снятся мотоциклы.
А когда она после регистрации, по бабьей отвратной манере, изредка начинала приставать к мужу на тему, счастлив ли он, он сокрушенно пожимал плечами и тянул задумчиво:
– Ну…