– А кто это? Это ведь она, правда? – с юношеским восторгом спросил он у отца.
– Это девочка, которая полетит в космос? – поинтересовалась Маатэль.
– Да, это Нисаа.
– Она такая молодая, – взволнованно произнесла Маатэль.
– Так и есть. Но ее подготовке можно позавидовать. Она станет самым первым человеком в космосе. Уверен, что вы уже многое о ней слышали.
– Конечно, все только и говорят об этом полете, – сказала Маатэль.
Томэль задумался и будто немного загрустил.
– Что такое, отец? – поинтересовался мальчик, заметив это.
– О, нет, ничего! Давайте пройдем в зал для гостей. На сегодня достаточно работы.
Все вместе они ступили за порог зала, оставив его пустовать. Погасли голограммы и лампы; за окном уже почти село солнце.
Я просыпалась с первыми лучами солнца, с боем продиравшимися в небольшие створчатые люки жилых блоков. Я, отец и целая армия инженеров поселились в блоке неподалеку от космодрома и сборочного цеха, где подготавливали корабль.
Наступление зимы чувствовалось в холодном пронизывающем воздухе, заполнившем все пространство голых металлических стен. Помещения не отапливались, поскольку все системы жизнеобеспечения постепенно переходили в сберегающий режим, каждые четыре дня уменьшая объем энергии на поддержание комфортных условий. Энергия понадобится рабочим горнодобывающих предприятий, которые придут сюда в следующий сезон.
Мы здесь всего лишь временные постояльцы, чудом выбившие себе место для работы и развертывания стартовой площадки. Строительство космического корабля – процесс дорогостоящий, и, даже несмотря на то, что Консилиум финансировал само строительство, на содержании рабочих и инженеров они экономили. Все это уже шло из нашего с отцом кармана, а также сторонних инвесторов. Кое-как справлялись: все время мерзли, согревались, кто чем мог, и даже спали в верхней одежде, но работали не покладая рук и верили в то, что делаем.
После завтрака я отправлялась на поезд до сборочного цеха с первой группой рабочих. Прямо со станции у жилого блока капсула на двенадцать пассажиров везла нас по магнитным рельсам через неприветливую горную пустыню, где жизнь теплилась на последнем издыхании.
Изначально здесь была богатая флора и много полноводных рек. Но годы активной добычи гелиевой руды изменили все и оставили в лучшем случае скудные степи. Бо́льшая часть Верцера находилась на хрупком участке тектонической плиты. При добыче часто происходили расколы прямо по руслам рек, и те стекали под землю. Ядовитый газ, скопившийся вследствие древних извержений в огромных сетях подземных пещер, медленно отравлял почву и растения, просачиваясь через расколы. Геологи говорили, что, если бы здесь не производилась добыча руды, природа нашла бы способ удалить накопленные яды, а плита стала бы куда более прочной, вследствие чего добыча ископаемых уже не нанесла бы подобного вреда и не превратила бы