– Это Жанно сделал? – Леруа отставил чашку в сторону. Своими сухими длинными пальцами он взял грубую ткань платья и снова обнажил запястье Николь. На нем уродливым браслетом желтели кляксы синяков.
– Да нет, конечно же, – небрежно ответила девчушка.
– А кто тогда?
– Ну… господин Шарль, – ответила Николь. – Да это еще на прошлой неделе было!
– И как же это произошло?
– Ну, как… – Николь явно не видела в происшествии ничего особенного, но рада была поговорить с интересным гостем.
– Господин Шарль смотрел, как я мадам Сильвию укладываю, а потом сказал, чтобы я к нему в мастерскую зашла. Сказал, что у него на картине руки не получаются, и нужно на живого человека взглянуть, чтобы понять, как надо, а у меня руки хорошие. Он мне велел поставить руки вот так, – Николь приложила один палец к губам в извечном жесте молчания, а второй рукой взялась себе за горло. – Ну вот…
Леруа кивнул, приглашая Николь продолжить.
– Ну, он рисовал, рисовал, а потом сказал, что у меня запястья тонкие, как веточки, можно двумя пальцами обхватить… Ну, обхватил и отпустил.
Николь снова пожала плечами, признавая за семейством д’Эвре право на любые прихоти.
Леруа про себя отметил, что он правильно сделал, оставив портрет в портфеле. Конечно, Николь нельзя было заподозрить в склонности к воровству, зато она, с ее простодушной непосредственностью, обязательно бы спросила, кто эта дама. Туманный ответ «девушка, которой никогда не существовало» подошел людям совсем другого склада, а ей пришлось бы врать о покойной жене…
– У меня больше, чем руки голова болела; гудела, прямо как колокол, из-за этого дыма господина Шарля.
– Господин Шарль так много курит? Трубку? – эта деревенская простушка была источником информации о замке, которым уж точно не следовало пренебрегать.
– Нет, господин Шарль не курит трубку, он курит через трубку, – хихикнула Николь. – Трубку я даже люблю, у меня отец ее курил, и запах мне нравится, сразу вспоминается много… А у господина Шарля там, где он рисует, стоит эта длинная египетская штука.
– Кальян?
– Наверное. Он разок черкнет – и трубку эту берет, дым идет такой густой, аж белый, клубами, завитками, как борода святого Николая… прямо не знаю, как он картину свою сквозь нее видит! – рассмеялась Николь.
Леруа промолчал и опустил глаза на бумаги. Николь тут же торопливо принялась прощаться.
– Ну, я пойду тогда, извините, что отвлекала, вы человек занятой, да и у меня работы вдосталь…
– Иди, конечно, – согласился Леруа. – Вот, возьми на сладкое к чаю, раз ты так не любишь кофе, – улыбнулся он и снова углубился в расчеты.
Николь, проникшись важностью его работы, осторожно, бесшумно прикрыла дверь и удалилась от нее на цыпочках.
Прислуга в замке новая и вопиюще неотесанная… Отчего?
Леруа, взглянув на часы, решил, что и самом деле пришло время навестить