– Вы, вероятно, считаете меня сумасшедшим? – начал он.
Лодер вынул трубку изо рта.
– Я не делаю таких быстрых заключений, – сказал он спокойно.
Несколько времени Чилькот смотрел на него молча, точно стараясь угадать его мысли, а потом снова заговорил:
– Послушайте, что я вам скажу. Я пришел сегодня сделать вам одно предложение. Когда вы узнаете, в чем дело, вы прежде всего будете смеяться, – я тоже сначала смеялся. Потом вы – как и я – поймете возможность того, о чем я говорю, и тогда… – он остановился и оглянулся в комнате – и тогда вы согласитесь, как и я…
Он так торопливо говорил, что слова его звучали едва понятно. Лодер невольно взглянул на него с удивлением, но он движением руки побудил его к молчанию. Упрямая решимость отпечатлелась на его лице, как иногда у слабых людей.
– Прежде чем продолжать говорить, я замечу прежде всего, что я не сошел с ума и не пьян. – Он в первый раз взглянул прямо в лицо Лодеру неспокойным взглядом. – Я совершенно трезв… и совершенно в своем уме.
Лодер попытался опять что то сказать, но Чилькот снова остановил его.
– Дайте мне договорить. Вы мне рассказали кое-что из своей жизни. Я теперь расскажу вам про себя. Вы – первое человеческое существо, которому я могу довериться. Вы говорите, что вам другие испортили жизнь, а я – и это еще более непоправимо – имел наибольшие шансы в жизни – и все загубил.
Последовала напряженная пауза. Лодер вопросительно поднял голову.
– Морфий? – спокойно спросил он.
Чилькот повернулся к нему с выражением ужаса.
– Откуда вы знаете?
Лодер усмехнулся.
– Я догадываюсь, – сказал он. – Да это не трудно; вы сами мне все или почти все сказали тогда, во время тумана, когда мы говорили о Лексингтоне. В тот вечер вы были нервно настроены, и я… быть может, одинокая жизнь обостряет в людях наблюдательность. – Он улыбнулся.
Чилькот опустился снова на стул и провел рукой по лбу. Лодер наблюдал за ним несколько времени, потом сказал сухим тоном:
– Почему вы не бросаете этой привычки? Вы еще молодой человек. Бросьте, пока не поздно.
На лице его не выражалось никакого участия, и вопрос его прозвучал резко.
Чилькот взглянул на него. От его упрека он еще больше побледнел и казался очень больным и усталым от возбуждения.
– Говорите хоть до скончания века, – это все равно напрасно, – раздраженно сказал он. – Из этого фазиса я вышел уже, по крайней мере, лет шесть.
– Зачем вы пришли сюда? – сердито сказал Лодер. – Я не умею проливать слез участия.
– Мне слез участия и не нужно. – Чилькот поднялся. Он был еще возбужден, но смог сдержаться. – Мне нужно нечто гораздо более важное, чем участие, и я готов за это заплатить.
Лодер с удивлением посмотрел на него.
– У меня нет ничего, что для вас имело бы цену хотя пяти фунтов, – холодно ответил он. – Вы или заблуждаетесь, или… вы отнимаете у меня время.
Чилькот нервно засмеялся.
– Подождите