Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

говорит о том, что Бергсон в своих критических выводах апеллирует к явному или скрытому «…вместо», говоря о замене истинного ложным: «вместо времени пространство, вместо интуиции интеллект, вместо длительности рядоположность, вместо реальности символизм наших представлений о ней»[527]. Это «вместо», однако, по моему мнению, не есть предложение заменить один компонент реальности (скажем, пространство) другим, экзистенциально эквивалентным, но диалектически противоположным. Это «вместо» лишь указывает, что предполагавшееся основой на самом деле представляет собой опосредование настоящей субстанции, несоизмеримой ему онтологически. Сам же Свасьян недоумевает: «…анализ текстов философа показывает, что под рядоположностью он имел в виду пространственно-количественную аберрацию именно длительности – при чем тогда дуализм?»[528]. Дуализм тут, действительно, ни при чем, но дуализм не всегда ведь репрезентирует диалектику в чистом виде, то есть дуализм не всегда есть диалектическая антитеза как диалог равных. Свасьян, говоря о диалектике, приходит к дуализму, но что это за ход мышления, как не очередной эндосмос?

      Бергсоновский дуализм, как видим, на поверку оказывается мнимым. И если Делёз непроизвольно смешивает свойства, аспекты и инструменты познания реальности, говоря о «бергсоновских дуализмах», то у Свасьяна эндосмос касается компонентов, репрезентирующих различные уровни бытия, то есть иерархически выстроенных в смысле выводимости одних из других (пространство у Бергсона выводится из длительности, рядоположенность из слитного движения и т. п.). Иными словами, и Свасьян, и Делёз были бы правы, если бы нам вздумалось обращаться с бергсоновскими качественными образами-понятиями как с понятиями прежними, появляющимися парами, однопорядковыми по сути, преподносящими нам избранный аспект реальности, а не всю ее целиком.

      А вот что касается диалектики, то сам Бергсон прекрасно владел ее языком и при случае применял его[529]. По мнению философа, диалектика «есть только ослабленная интуиция»[530]; «диалектика необходима, чтобы подвергнуть интуицию испытанию, – а также для того, чтобы интуиция преломилась в понятиях и передалась другим людям; но очень часто она лишь развивает результат этой интуиции, которая выходит за ее пределы»[531]. Ценность диалектики в том, что она обеспечивает «внутреннее согласие нашей мысли с ней самой»[532].

      Итак, качественные образы-понятия как результат абсолютного опыта дают нам только то, что есть в опыте, то есть они позитивны всецело[533]. Тем более, если речь идет об образах-посредниках для интуиции реальности: понятно, что интуиция не может выражаться образами, диссонирующими друг с другом. В этом смысле высказывание Делёза о том, что интуиция есть метод деления композитов на тенденции, оказывается неприменимым по отношению к качественным понятиям-образам: ибо они, конечно, есть тоже тенденции мышления, но тенденции, охватывающие