– Сапоги?!
– Да, мой милый Илларио, и сапоги.
– В чем же мы пойдем?
– Вот в этих войлочных туфлях, местных пастухов они вполне устраивают.
– Но местные пастухи передвигаются пешком.
– Мы тоже пойдем пешком.
– До Мешуара – пешком?
– Человек на лошади привлекает слишком много внимания. Тем более на лошади не пробраться через полосу колючего кустарника.
Солдаты и сержанты, составлявшие стражу рыночной башни, откровенно потешались над людьми Мартина де Варгаса. Голые, босые, и в таком виде им предстояло сбегать до Мешуара и обратно. Лейтенант Тозено, оглядев странную команду, отрицательно покачал головой:
– Нет, Мартин де Варгас, ты не победишь.
Ответом ему был настолько яростный взгляд, что он предпочел не развивать тему.
Набросив обыкновенные бедуинские накидки, скрывая под ними всего по одному короткому кинжалу, люди Мартина де Варгаса выбрались через потайную калитку в стене и скрылись под сенью густых зарослей низкорослой тунисской акации.
– Теперь, когда мы одни, ваша милость, я хотел бы вас спросить…
Шейх Салим мягким, извиняющимся движением прервал речь дона Игнасио. Тут же снова появился рябой прислужник с подносом сладостей.
– Видите, генерал, Всевышний не пожелал, чтобы мои зубы сохранились в неприкосновенности до сей поры, но почему-то не отнял у меня вместе с зубами и страсть к сладкой еде.
Генерал нетерпеливо поежился – слишком удобный возник момент для того, чтобы объясниться со старым идиотом начистоту. Пусть здесь и Восток, но времени нет, придется переть напролом, иначе явится начальник стражи, и тогда уж не поговоришь.
– Вы расстроены, отведайте вот это ореховое печенье – горный мед, на коем оно замешено, воистину вещь целебная, клянусь печенью самого Ибн Сины.
– Скажите, ваша милость, вы полностью доверяете вашему Камильбеку?
От удивления старец выплюнул виноградину, которую держал в дряблых губах.
– К чему такой вопрос?
– От этого вопроса зависит, может быть, самая ваша жизнь, жизнь ваших детей, а может, и всего племени саалиба.
Шейх сидел с открытым ртом, и было даже непонятно, понимает ли он то, о чем ему говорят.
Генерал решил не снижать напора своих слов:
– Когда меня мотала качка на борту корабля, я не обращал внимания на тошноту и думал об одном: отчего, почему Харудж осмелился задумать нападение на Алжир?
– Почему? – вяло спросил Салим ат-Туми.
– Ведь сил, тех, что собраны в городе и под его стенами, хватит, чтобы справиться с десятью такими шайками, как у него. У нас есть пушки, у нас есть конница, у нас есть крепостные стены. У него нет ничего, кроме наглости. Так почему же он осмеливается дерзать, а?
Шейх осторожно потянулся за выплюнутой виноградиной. Откровенный разговор его явно утомлял и раздражал.
– Я открыл это! – торжествующе объявил дон Игнасио