– Не спеши, Мартин де Варгас, ничего не получится.
Не раздумывая ни секунды, лейтенант полоснул клинком шпаги по шатру. Шатер был пуст.
Ни хозяина, ни клиента.
Следовавший за ним пехотинец просунул голову внутрь подозрительного заведения.
– Никого!
Лейтенанту сделалось неприятно, что солдат невольно влез в его дела, и он резко скомандовал:
– За мной!
И вся команда шумно вломилась в башню.
– Так ваше посещение вызвано опасениями, я не хочу сказать страхом, что этот краснобородый разбойник может напасть на наш город?
– Да, до нас дошли сведения, которые позволяют иметь такие опасения.
Шейх пощипал бородку.
– Я могу себе представить, что у него хватит дерзости для такого предприятия, но я не могу представить, откуда он возьмет силы, достаточные для этого. Я слышал, что у него неплохо получается, когда дело идет об отдельных галерах, но Алжир при всей своей скромности все же не галера.
Пальцам генерала тоже хотелось чего-нибудь пощипать, и они занялись перьями шляпы.
– Смею напомнить вашей милости, что не более недели назад Харудж овладел крепостью Мешуар, которая располагается не так далеко от стен вашего города. Крепость эта весьма вместительна и охранялась, насколько мне известно, достаточно тщательно. Харудж действовал не столько прямою силой, сколько силою коварства. Кого-то подкупил, кого-то обманул. Когда он вошел в Мешуар, то расправился с побежденными со страшной жестокостью.
– Да?
– Да. Семь десятков заянидов[10], то есть кто мог хоть в малейшей степени претендовать на мешуарское наследство, были им утоплены. На глазах у тех горожан, что не успели спастись бегством.
– Однако! Камильбек, ты слышал об этом?
– Об этом говорят, господин.
Салим ат-Туми длинно, задумчиво вздохнул.
– Но вы не должны волноваться, Алжир под защитою верных вам людей, и этих людей достаточно.
Шейх сделал едва уловимое движение рукой, и из-за спины у него появился маленький рябой человечек с кальяном в руках. Он установил сосуд у левого колена повелителя между подушками. Салим принял длинный костяной мундштук. Перед тем как затянуться, спросил:
– А этот Сослан, бей кабилов Куко, надежный ли он человек? Меня всегда смущал его разбойничий вид.
– О повелитель, внешний вид часто бывает обманчив. Бей Сослан и в самом деле уродлив, но у него верное сердце. Верное вам, господин.
– Тем не менее, когда мы слышим столь тревожащие разговоры, хотелось бы чем-то подкрепить свою уверенность в преданности друзей. Нельзя ли сделать что-нибудь такое, после чего мы бы уже не сомневались в поведении нашего союзника бея Сослана в случае нападения коварного Харуджа?
Дон Игнасио медленно переводил взгляд с одного беседующего на другого. Он не мог понять суть происходящего, и это ему не нравилось. Еще до прибытия в Алжир у него были соображения относительно распределения сил в здешней правящей верхушке, но, кажется, соображения