Увы, через это-то последнее препятствие часто и не может перескочить наездник. Подходя к третьему столу, Том, к несчастью, вспомнил, что говорил ему его коллега о какодиле. Он почувствовал, что у него кружится голова. Когда он сел, ему захотелось сказать экзаменаторам, что он превосходно знает все, что они спросят, но что он не в состоянии отвечать на их вопросы. Главный профессор был благодушный, краснолицый старичок в очках. С ласковой улыбкой он обратился к Тому:
– Не случалось ли вам когда-нибудь кататься в лодке на пруду?
Том ответил, что случалось.
– Может быть, – продолжал экзаменатор, – ваше весло иногда задевало тину на дне?
Том сказал, что, возможно, случалось и это.
– Может быть, вы при этом наблюдали, как со дна подымались пузырьки? Так вот, из какого газа эти пузырьки состоят?
Несчастный студент, у которого бродила в голове одна и та же мысль, чувствовал, что погибает. Не колеблясь, не обдумав ответа, он выразил мнение, что пузырьки состоят из какодила. Никогда еще не было в мире двух столь удивленных людей, как два экзаменатора, услыхавшие такой странный ответ. И никогда еще эти серьезные ученые не хохотали так искренно. Услыхав их веселый смех, Том пришел в себя. Он понял, что ему нужно было ответить: из болотного газа.
Увы! Теперь было слишком поздно. Уже ничто не спасет его. Ведь, по ботанике и зоологии тоже отметки неважные. Встав со стула, он почтительно поклонился экзаменаторам и медленно вышел из комнаты к величайшему удивлению служителя, который никогда еще не видел такого нарушения приличий. Отворяя дверь, он услышал за собою громкий хохот. Очевидно, профессора нашли его чрезвычайно забавным. Но ум Тома был занят одним решением, к которому он склонялся уже довольно давно.
Димсдэлы и Кэт Гарстон томительно ждали его в гостинице.
– Он уж, должно быть, вышел, – говорил доктор. – Он обещал прийти прямо к нам. Отойди от окна, дорогая. Мы не должны показать этому щенку, как мы волнуемся из‑за него.
Кэт села рядом с дядей.
– Не беспокойтесь, – сказала она, – не беспокойтесь: все будет хорошо.
– Да, он непременно выдержит, – отвечал доктор. – Но, боже мой, кто это?
В комнату вошла широколицая, краснощекая, маленькая девочка, довольно плохо одетая.
– Простите, сэр, – сказала она, – я Сара Джэн.
– Да что ты говоришь? – спросил доктор, ласково улыбаясь.
– Моя мама, миссис Мак-Гэвиш, велела передать вам письмо от господина,