– Попробуй телекинезом, – без всякого сочувствия проговорила Бэла, сгружая на край стола тяжелую стопку. – Вы, менши, это можете.
– Только не я! Ловкости не хватает. Слышал я байки о безруких художниках, которые умудряются рисовать телекинезом, но мне этому придется месяц учиться. Ого, что это у тебя?
Он только сейчас заметил обернутую бумагой посылку, которую Бэла сгрузила на стол.
– Забрала в твоем родовом особняке вместе с прочей корреспонденцией, – ответила она. – Между прочим, очень тяжело было переть.
– Ты же оборотень, так я и поверил, что тяжело… Что там? Я ничего не заказывал!
– Судя по ощущению и запаху, тонкие, недавно отпечатанные книжки с цветными иллюстрациями, – пожала плечами Бэла. – Видимо, авторские экземпляры того томика, который они хотели выпустить отдельно… А это, – она достала из сумки через плечо свернутые в трубку журналы, – «Галактика в картинках», первые номера с новыми главами. И… – напоследок на стол плюхнулось несколько конвертов. – Письма от поклонников. Редакция переадресовала, прикинь. Всего пять штук, но лиха беда начало.
– Письма от поклонников?! – у Володьки глаза полезли на лоб.
– Скорее, от поклонниц, – фыркнула Бэла. – Три из пяти надушены, в четвертом засушенный цветок, в пятом – очень толстое письмо. Статистически, скорее всего, женщины.
– М-да… – пробормотал Володька.
Бэле было видно, что он хочет и не может сделать вид, что письма и авторские экземпляры его не интересуют.
– Слушай… – сказал он, помявшись, – а ты не могла бы… прочитать их за меня?
– Что?! – поразилась Бэла. – Это же твои письма! Люди их тебе писали!
– А вдруг там какие-то гадости? Или глупости? – в отчаянии воскликнул Крестоносец. – Вдруг они ничего не поняли из того, что я пытался в героя заложить? Или им понравились первые выпуски, но не понравилось, что потом?! Я же не смогу тогда писать дальше!
«Ну ни хрена себе он не уверен в себе!» – подумала Бэла.
Впрочем, чуть подумав, она поняла, что совсем не удивлена. Любой, кто сходился с Володькой чуть ближе, узнавал, что он, скажем так, весьма далек от зазнайства, несмотря на внешнее высокомерие и нелюдимость.
– И ты хочешь, чтобы я поработала цензурой? – спросила Бэла. – Думаешь, смогу? Может, лучше Катерину попросишь?
– Она считает, что я сам должен заниматься литературными вопросами, – поморщился Володька. – И знаю я ее, она будет издеваться над авторами писем… мне будет неловко. А ты – не станешь.
Бэла подумала и согласилась, что да, Катерина бы издевалась. И Сандра, если уж на то пошло. Хотя Сандра с самого начала отказалась бы наотрез, заявив, что слишком скучно читать чью-то неразборчивую писанину.
– Короче, прочти их, пожалуйста… и в общем виде изложи, о чем они, – попросил Володька. – Только если там что-то неприятное, не рассказывай! – добавил он торопливо.
Его срывающийся голос звучал так жалобно, что смягчил бы и куда более