Губы шевельнулись и горящий заговорил. Его голос хрипел, как будто огонь выжигал слова прямо из горла.
"Ты… ты должен…" – начал он, и человек за рулём рефлекторно наклонился ближе к стеклу, пытаясь разобрать, что тот кричит. Дым клубился, пламя лизало капот, оставляя чёрные следы, а голос звучал всё громче и громче: "Ты должен остановить это!"…
Я рывком сел в кровати, выныривая из долгого кошмарного сна. Холодный пот стекал по вискам, простыня липла к телу, как мокрая тряпка. Картинка перед глазами шла рябью, как в старом телевизоре при плохом приёме сигнала. Я потёр глаза ладонями и проморгался, чтобы прогнать видение.
Реальность проступала медленно, картинка ночной иллюзии неспешно таяла в серой предрассветной дымке, заменяя горящую Каганку видом старых обоев съёмной квартиры.
За окном тревожно спал Москов. В ушах всё ещё звенел далёкий треск огня, а в моей груди вдруг что-то шевельнулось. Это был не страх, а острое, как укол, предчувствие.
Никак, свернувшийся калачиком на лежанке, поднял голову и вперил в меня свой взгляд, как будто… очень внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг. Он не просто смотрел, а оценивал, словно запоминал.
– Эй, ты что, шпион в собачьем обличье? – спросил я. Пёс фыркнул, будто в ответ.
– Ну, тогда доброе утро, пёс, – сказал я, почесав его за ухом.– Надеюсь, ты видел только хорошие сны.
Никак слегка вильнул хвостом, но вставать не спешил.
Я умылся, натянул джинсы и свитер, заглянул в холодильник. Пусто.
Всё, что можно было найти съедобного на завтрак, судя по всему, подъела Катя вчера на ужин.
– Ну что, Никак, поедем искать завтрак?
Пёс махнул хвостом, явно одобряя идею.
– Отлично, – кивнул ему. – Но утро начинается с кофе.
Я заварил себе небольшую чашку горячего напитка в старой медной турке. Посмотрел на пса.
– Тебе же наверняка специальную еду надо. Собачью. Заскочим по дороге в какой-нибудь Зоомир.
Никак внимательно выслушал меня и чуть шевельнул хвостом.
– Ладно, поехали. Надо запастись едой. Твоей и человеческой.
Через 10 минут, выйдя из подъезда мы сели в автомобиль. Я завёл двигатель, включил радио. Доиграли последние аккорды какого-то модного трека и начался новостной блок.
– Сегодня ночью на Гублёвке произошёл крупный пожар, – раздался голос ведущего. – Огонь полностью уничтожил несколько особняков. Работали одновременно пятнадцать пожарных машин. Причины возгорания остаются пока неизвестными.
Я нахмурился. Метка на ладони лёгким почёсыванием напомнила о себе.
– Опять, – пробормотал я вслух, – Вроде не лето и засухи нет. Чего оно всё полыхает?
Никак насторожился, уши его поднялись, как будто он тоже почувствовал что-то неладное.
Мы доехали до Давиловского рынка всего за сорок минут. Я нашёл место, припарковался, вышел из машины. Никак прыгнул за