Я показал ей на свою разбитую губу.
– Ой, ты подрался? – она скривилась, наконец оторвав взгляд от экрана. – Фу. Иди помойся, воняешь чем-то противным.
– Катя, меня только чуть на меня напали двое отморозков. Даже не пойму, почему. – немного нервно проворчал я.
– М-м, ужас, – она зевнула и потянулась за пультом. – Кстати, пока ты там геройствовал, я жутко голодала. Представляешь?
– Серьёзно? – я уставился на холодильник. – Ты же даже не вставала с дивана.
– Ну да, – она невинно улыбнулась. – А зачем?
Я вздохнул, потирая переносицу.
– Катя, пельмени в морозилке, я тебе об этом говорил. На меня только что двое психов напали, а ты…
– А я голодная! – перебила она, капризно надув губы. – И у меня сегодня ноготь сломался. Видишь? – протянула руку с идеальным маникюром, где на мизинце была едва заметная трещинка.
– Кошмар, – пробормотал я. – Прямо как моя куртка. – Показал ей надорванный рукав.
– О божечки, это же «Зарушка»! – она вдруг оживилась. – Ты специально её испортил? Я же тебе её сама выбирала!
– Катя, меня сейчас пытались убить каким-то осколком стекла.
– Ну и что? – она перевернулась на бок, устроившись удобнее. – Ты же ещё жив? Значит, можешь сходить в магазин. Мне ещё крем для лица нужен. И виноград.
Я молча закатил глаза к потолку.
– Знаешь, мне иногда кажется, что если бы мне отрезало ногу, ты бы попросила её «убрать, потому что противно».
– Ну… – она задумалась. – Зависит от того, куда ты её уронишь. Если на ковёр – то да.
Никак, наблюдавший за этим, тихо фыркнул.
– Вот видишь, даже пёс меня понимает, – сказала Катя. – Он умный. В отличие от некоторых. Кстати! А зачем тебе собака, если даже людям в этой квартире есть нечего!
Я вздохнул и поплёлся в кухню. Хотя бы пельменей сварю. Перед тем как мир окончательно рухнет в ад.