– Не дразни, – толкаю его в грудь, облизывая губы в красной матовой помаде.
– А я и не дразню, – подмигивает и выходит в просторный холл, не дожидаясь меня.
– Самоуверенный папик, – бурчу себе под нос.
– Что ты сказала? – разворачивается возле машины.
– Говорю: как же я мечтала об этой малышке, – паясничаю, щелкаю по кнопке и ложусь в приятное спортивное кресло.
Кожаный запах, урчащий мотор, занятой мужчина справа вечно в своём телефоне, огни Москвы. Кайф. Не хочу, чтобы это заканчивалось, но что-то мне подсказывает, что ничто не вечно.
Тогда я наслаждалась. Впервые в жизни почувствовала вкус реальной свободы: когда ты любишь, любима и затрахана до степени «ни о чем не могу думать». И греха не скрывать: я свободна финансово и давно позабыла о том, чтобы думать, на что купить еду, что надеть или куда пойти работать. Я за рулём крутой тачки, о которой когда-то мечтала.
В клубе играет типичный сет Славика. Давно парень из тени не выходил. Мы поднимаемся на второй этаж и садимся за столик с какими-то серьёзными дядьями. Мне становится не по себе – прячусь за мужчину, пока он пожимает всем руки.
Дура, нужно было остаться дома! Когда пришел страх, весь кураж исчез, и пришла реальность: и деньги не твои, и тачка не твоя, и он поиграет, оставив тебя там, где была.
Конечно же, они не называют имен, только кидают на меня косые взгляды. Выглядят угрожающе. Один рыжий, второй жирный, у третьего безумные голубые глаза. Хватываюсь за бокал с шампанским и пытаюсь не замечать, как меня осматривают. Взгляды сальные, словно я какая-то шлюха. Даже пить не хочется, да и шампанское кислое. Хорошо, что вокруг вьются девочки, и у рыжего одна прямо на коленях.
Дура! Зачем поперлась? Ругаю себя.
– Добрый вечер, – за стол присаживается высокий мужчина. Он не пожимает руки и ни на кого не смотрит с каким-то мнением, но вокруг будто всё останавливается: атмосфера меняется с неприятной и грязной на напряжённую и пугающую. Я боюсь его и в то же время он интересен, я не могу просто отвести глаз.
– Давид? – поворачивается к мужчине, и в свете прожектора виден его длинный шрам на лице, рассекающий бровь и заканчивающийся на щеке. О, ужас! Страх ещё сильнее сковывает меня, сердце начинает биться чаще.
– Амиран, – мой мужчина улыбается. – Рад тебя видеть. Как парни? Как Мирослава Витальевна?
Может быть, Мирослава – это мать его сына? Пытаюсь вспомнить его рассказы.
– Хорошо, через пару недель встретимся в горах, – не обращает внимания на меня. – Жена спрашивала, сможешь ли ты взять на себя ещё и Тимура? Лыжи, доски – не наше. – Он улыбается, когда говорит о женщине. Боже, как давно я такого не видела! Это тронуло меня, кольнуло в сердце. Этот мужчина вызывает во мне бурю противоречивых чувств.
– Хорошо, научу твоих парней, – Дав ухмыляется. – Я рад, мужик, что ты не всемогущ.
– Ну это как сказать, –