– Когда-то, – снова опускает взгляд в тарелку и молча продолжает трапезу, пока я не слышу тихое шмыгание носом.
– Радочка, что случилось? – убираю поднос, двигаюсь ближе, заключая её лицо в плен ладоней.
– Уходи, Волк, – закусывает губу, жмуря глаза от боли. – Просто уходи, не лезь мне в душу, не нужно, потрахались и будет.
А меня режет её “Волк”; наизнанку выворачивает, никогда меня так не называла.
– Дай хоть помогу тебе: деньгами, работой, только скажи, – начинает трясти, не могу, выть готов от её состояния, разрывает.
– Почему ты думаешь, что, явившись сюда через столько времени, ты способен что-то изменить и чем-то помочь? – трясётся, вырывается из плена моих рук, вытирает щеки. – Уже не можешь, Давид, уже ничего не вернуть. Спасибо, я сама, – криво улыбается и яростно жестикулирует руками.
– Хм, сама, конечно! Рад, позволь помочь, не противься, я же не обижу, – покрываюсь мурашками от её холода, её отстраненной улыбки. – Почему ты ведёшь себя как обозленный волчонок?
Настроение этой крошки меняется в секунду: по глазам можно наблюдать, как протекают все мыслительные процессы. Глаза загораются и гаснут.
– Ты ошибся, – тихо смеётся, прикусывая нижнюю губу. – Как взрослая волчица.
Её высказывание заставляет меня невольно улыбнуться. Волчица, а как же, самая натуральная.
– Я люблю тебя, Тугушев. А теперь одевайся и уходи к чертям собачьим или к своей жене, – злится, ревнует. Без добавлений, встала и пошла в ванную комнату. – Чтобы я вышла – тебя не было, обещаю, жене ничего не скажу, встреч требовать не буду, – грубо хлопнула дверью.
Улыбаюсь на её реакцию, дурак. Вот тебе на. А я что? Что могу сделать? Меня в Испании ждёт семейная вилла и ебаный бизнес. Надо сейчас разобраться с этим всем, но неделя здесь у меня есть, а может, больше. Понервирую её чуть—чуть своим присутствием, но чуть позже; пусть соскучится, подумает. Нехотя одеваюсь, беру ключи и телефон, в прихожей беру второй комплект ключей от квартиры намеренно; вернусь позже, так просто её не оставлю теперь.
Еду в машине, пахну ей; в телефоне отыскиваю нашу песню, включаю, вспоминая, чего мне стоило одно осеннее знакомство.
Москва, осень, три года назад
Клуб заполняет множество людей, и за пультом стоит известный молодой диджей. У меня нет желания подниматься к шумным группам, среди которых, похоже, Майор с размахом отмечает покупку заведения. Мира укатила к лежачему Бесу, чтобы его развеселить. Столько шума из—за пары пуль! Стыдно признавать, но пару дней в Испании с Вольной были пожалуй, лучшими воспоминаниями, хотя что прошло – то прошло. Я даже не допускаю мысли, что мужик не выкарабкается. Сажусь за забитый бар, достаю телефон, чтобы посмотреть, что прислал сын. Он развлекается с братьями. Всё время кажется, что он мой, родной мальчик – так похож на меня и в то же время совершенно другой, правильный, чистый. Гордость переполняет.
Передо мной оказывается кружка с кофе, а рядом – едва уловимый запах свежих духов.
– Виски с колой, пожалуйста, – доносится звонкий