Сушёные насекомые
В голодной, коснеющей в тихом пьянстве Костроме конца 80-х у приезжего человека была одна радость: осматривать музеи да бродить по улицам, сохранившим следы старины.
В художественном музее меня встретили непроницаемые лики костромских помещиков XVIII века – то были работы недавно открытого художника Григория Островского, поднятые реставраторами почти из небытия. По соседству выставлены картины художника-самоучки XIX века Ефима Честнякова, которого эрудированные журналисты, конечно же, окрестили «костромским Руссо» – по укоренившейся у нас привычке поднимать значение отечественного таланта сравнением его с иностранным. Но что, скажите, общего между туповатыми французскими обывателями художника-примитивиста Анри Руссо и радостными, объединёнными совместными трудами и праздниками крестьянами Ефима Честнякова? Ровно столько же, сколько между тем же Ефимом Честняковым и притворными современными «примитивистами». Однако ведь Анри Руссо увидишь во всех альбомах, посвящённых изобразительному искусству Франции, а где у нас найдёшь альбом с работами Ефима Честнякова?
Что до достопримечательностей, то их в Костроме немало: ветшающие или перестроенные дворянские и купеческие особняки, бывшие торговые ряды (Мучные, Мелочные, Пряничные, Красные, Масляные, Квасные, Табачные…), преобразованные в угрюмые магазины с одинаковыми вывесками «Хозтовары», «Промтовары», «Канцтовары», пожарная каланча работы архитектора Фурсова, многочисленные церкви разной степени сохранности, одинокая белая беседка на речном откосе, которую удостоил вниманием знаменитый режиссёр в фильме «Жестокий романс», уникальный автомобильный мост через Волгу…
Когда идёшь в сторону городского центра по низинной, ныряющей с бугра на бугор улице, наблюдаешь странную картину: из-за крыш показывается то один, то другой фрагмент скульптуры вождя Октября, установленной на центральной площади. Если же поинтересуешься, что да как – всякий может рассказать тебе, не опасаясь в эпоху гласности чужих ушей, что прежде на высокий цоколь вознесён был молодой царь Михаил Романов, а ниже находился коленопреклонённый Иван Сусанин, осеняющий себя крестом, что верноподданническая Кострома возвела памятник в честь известных событий XVII века. В то Смутное время Руси именно в костромских лесах нашёл погибель отряд польских интервентов, а завёл опасных ляхов в глухие дебри местный крестьянин Сусанин Иван, чем способствовал спасению будущего основателя царской династии Михаила Романова, укрывшегося в местном монастыре. Композитор Глинка увековечил сей подвиг в опере «Жизнь за царя». В советское время монархическую композицию сняли, на высокий пьедестал водрузили Ленина, а оперу переименовали в «Ивана Сусанина». Так-то вот.
В ликвидированном Ипатьевском монастыре я обнаружил исторический