Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи. Павел Шубин

из стихотворений, публикующихся после смерти автора. Или, если не цензурная переработка, то простое исключение стихотворений с упоминанием Ленина и Сталина из корпуса томов «Избранного» тоже имело место быть, и это надо учитывать. Всё это, с одной стороны, вполне укладывается в дух той эпохи (от оттепели до перестройки); а с другой стороны, странно и дико, если знать биографию поэта: слесарь на заводе «Сталинец», автор десятков стихов с обращением к Ленину, Сталину, газете «Правда», Жданову и пр.

      Приведём один характерный пример. Есть у Павла Шубина «Песнь о мужестве» (1945) – большое стихотворение о бойцах, которые в битве с японцами повторили подвиг Александра Матросова. Заканчивается оно так:

      Шёлк и бархат боевого стяга

      Мы склоняем над могилой их.

      Пусть рыдают траурные трубы,

      Мужеству

      Иная жизнь дана —

      Родины обветренные губы

      Шепчут дорогие имена.

      <…>

      Пусть

      Полёт часов

      Незрим и старящ,

      Но, минуя смерти рубежи,

      С нами вместе им идти, товарищ,

      В вечную, сияющую жизнь.

      В томиках «Избранного» стихотворение даётся в таком виде. А его первоисточник – газета «Сталинский воин» (1945) и книга «Герои нашего фронта» (1945). Так вот там есть шесть строчек, которые впоследствии были вычеркнуты:

      Станут достояньем поколений

      Храбрые

      Средь храбрых без похвал,

      О таких

      В подполье думал Ленин,

      Братьями их Сталин называл.

      Возникает вопрос: сам ли Шубин вносил эти правки? Или сын Александр совместно с критиком Коганом? Рукописи и машинописи, хранящиеся в РГАЛИ, дают однозначный ответ: поэт этого не делал. Однако надо учитывать, что, помимо Российского государственного архива, документы могут быть разбросаны по неизвестным нам домашним архивам, частным коллекциям, музейным собраниям.

      Работая над данным изданием, мы не только посетили РГАЛИ, но и обращались к Алексею Анатольевичу Аграновскому (сыну второй жены Павла Шубина – Галины Аграновской) и к сотрудникам Чернавской библиотеки им. П. Н. Шубина (филиал МБУК «Межпоселенческая библиотека им. В. А. Дрокиной Измалковского муниципального района Липецкой области») и Орловского объединённого государственного литературного музея И. С. Тургенева. И в предоставленных документах не обнаружили авторской правки.

      Вполне может быть, что мы что-то упустили. Однако на данный момент можно утверждать, что цензурная переработка была выполнена не Шубиным.

      Существует и ещё один вид цензуры. Или не цензуры, а опять-таки проявления духа эпохи: у Павла Шубина возникают такие именования, как немцы, германцы, фрицы, а в посмертных публикациях – сплошь фашисты. Надо-де различать: не все немцы были фашистами. Надо-то надо, тут нельзя не согласиться. Но почему же, печатая томики «Избранного», не поместить эти правки в комментарии?

      И последнее: в массовом сознании советская поэзия и советская песня лишены