Не затем ли перепевы ладить
Кустарю из Вятки довелось,
Чтоб цвела твоя большая радость,
Чтобы в мире веселей жилось?
«Вот опять незвано и непрошено…»
Вот опять незвано и непрошено,
Не считая улиц и дорог,
Закатилась ты, моя хорошая,
В молодую путаницу строк.
От глухого цехового грохота
Гулом бешеным ошеломлён,
Твой трамвай проносится от Охты,
Задевая Смольнинский район.
Ты сегодня задержалась в тире,
На последних нормах ГТО,
Я один задумался в квартире…
Я один, и, может, оттого
Я задумался, что, может, скоро
Заиграет-затрубит горнист,
На стволах осядет чёрный порох
У столбов захваченных границ,
И приказ от наркомвоенмора
Прогремит в опасной тишине,
И придётся надевать мне шпоры
И кавалерийскую шинель.
Может, в марте, может быть, в июле
Встану я в развёрнутом строю,
И случайная чужая пуля
Гимнастёрку полоснёт мою.
Вспыхнет боль – живая и сухая —
На груди петлицы оборву,
Кровью харкая и задыхаясь,
Я хлестнусь на мокрую траву.
Твой наряд тогда не станет траурней,
Не оденешь запоздалый креп,
Но возьмёшь оледенелый браунинг,
В молодой руке его согрев.
Это будет. Пулей несомненной
Ты ударишь – и верна рука
Вставшей в строй республики на смену,
Заменяя мужа и стрелка.
Ты в стихи заходишь не случайно,
Не случайно, не нарочно… Нет!
Это ветер внёс тебя – отчаянный —
От канатной фабрики ко мне.
Смех звенит серебряною мелочью,
Расцветает комнат тишина.
Скидывай свою шубёнку беличью,
Перепетая моя жена…
Говори! Ну как последний выстрел,
Как удача остальных ребят…
Самовар перекипел и выстыл,
Ожидая на столе тебя…
«Словно чиркнули серной спичкой…»
Словно чиркнули серной спичкой
По сухому аспиду туч.
Остромордой, рыжей лисичкой,
Русой, тоненькою косичкой
Промелькнул и угас тот луч.
Звёзды падают.
Тьмой грачиной
Заметает летучий след.
Звёзды падают. Без зачина,
Беспричинна моя кручина
И конца ей, наверное, нет.
Волк
В последний час, когда умолкнут совы,
Затру́бит лось на дальнем берегу,
И он придёт беззвучный, невесомый —
Как серый страх, как призрак на снегу.
Единственный и никому не нужный,
Он горько стянет тощие бока
И бросит вверх невыносимый ужас —
В безликие, седые облака.
В тоске звериной до предела горьким
Забьётся вой по сумеркам дорог,
Как