1933–1940 годы – этап становления, когда Шубин поступает на филологический факультет Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена и с радостью и превеликим воодушевлением погружается в литературную среду: газеты, журналы, литературные объединения, Союз писателей, различные издательства, первые знакомства не только со сверстниками, но и с мэтрами советской литературы (тут надо упомянуть в первую очередь Николая Тихонова, Дмитрия Кедрина, Анатолия Тарасенкова).
К этому времени уже формируется узнаваемый почерк. Превалирующие деревенская тематика и тематика нескончаемых путешествий во все концы страны накладываются на традиционный вдохновенный галоп от строки к строке, от строфы к строфе, от стихотворения к стихотворению. Шубин нанизывает один диковинный образ на другой – получается звонко и хлёстко.
Вышедший из пролетарской группы «Резец», он всё-таки тяготеет к иной поэтической генеалогии. У него легко обнаруживаются «родственные» связи с Павлом Васильевым и Иваном Приблудным, Борисом Корниловым и Ярославом Смеляковым – всё это есенинская линия, лихо осваивающая и имажинистские наработки, и сокровищницу новокрестьянской купницы.
И здесь сразу следует сказать о синтаксисе Павла Шубина. Пересмотрев архивные документы, мы можем сказать, что поэт часто правил свои тексты: где-то поменяет только первую строчку (потому что она должна быть ударной и задавать тон всему стихотворению); где-то скрупулёзно пройдётся по слабым местам и выявит отдельные слова, которые не звучат; а где-то, переписывая по памяти стихотворение (современники Шубина заверяют, что тот мог цитировать и свои, и чужие тексты бесконечно), расставит знаки препинания по-новому.
Учитывая последнюю особенность, мы не стали акцентировать внимание на том, где автор заменил запятую на тире, решил сделать парцелляцию, отойти от традиционного четверостишия к «лесенке» Маяковского (или наоборот) или поменять организацию строфики. По большому счёту, чтобы утверждать, какой вариант окончательный, надо знать последнюю волю автора. За неимением оной мы ориентируемся на тот вариант текста, который опубликован в прижизненных изданиях, или на тот, который видели собственными глазами.
1941–1945 годы – период Великой Отечественной войны. Павел Шубин не только выполняет работу военного корреспондента (пишет стихи, частушки, заметки и даже один рассказ), но и принимает активнейшее участие в сражениях. Окружающие его люди – солдаты разных военных специальностей, санитары, старшее военное командование, сотрудник «Фронтовой правды» и других газет – нуждаются в художественной фиксации. Что написано пером, не вырубить топором: реальность, попавшая в художественное произведение, гарантирует себе бессмертие до тех пор, пока жив язык описания.
Это во многом обуславливает переход к более традиционной поэтике и постоянному поиску нарратива. Кажется,