Остаток ночи провожу в тревоге, не сомкнув глаз, хотя перед рассветом все же задремала на минут десять. Едва часы показали восемь, уже выхожу из дома, чтобы отправиться в Областную больницу. Она у нас одна, но крупная, специалисты все есть, да и по новостям постоянно передают о новом крутом оборудовании.
– Маринка, это к вам ночью скорая приезжала? – вдруг раздается голос одной из старушек на лавочке.
– Ё-маё, баб Нюр! – испугавшись, восклицаю в ответ. – Что вы тут так рано делаете? Или умаялись от любопытства?
– Не ёрничай, – проворчала местная сплетница. – Лариске поплохело, чоль?
– Да, – замявшись, признаюсь.
– Да ты не боись, – по-доброму отозвалась бабулька. – Всё нормально будет. Ежели к врачам попала вовремя, то на ноги быстро поднимут.
– Спасибо, – отвечаю и чувствую, как на душе легчает. – Пойду я, а то вчера ничего так и не сказали.
Баба Нюра закивала мне в спину, пока я бодро семенила к остановке, не замечая сугробов, ветра и слякоти под ногами. В приемном покое народа не убавилось, хотя лица все новые. Кто-то охал, кто-то страдал молча, а кто-то взволнованно поглядывал на длинный коридор в ожидании медиков. Я, заняв место, присоединилась к последним, попытавшись узнать в регистратуре хоть что-то о маме. Поговорить с врачом удалось лишь к обеду. К этому часу уже прилично измаялась ожиданием, но прекрасно понимала, что для новостей должно пройти время и как минимум результаты анализов.
– К сожалению, мне нечем вас обрадовать, – устало произнесла вчерашняя женщина, взявшая номер телефона. – Мы смогли стабилизировать её состояние, но в себя пациентка еще не пришла. Ждем анализов и будем корректировать лечение, пока она плохо реагирует на препараты. Может, у неё что-то, чего мы не знаем? Непереносимость или аллергии?
– Нет, – уверенно отвечаю, пытаясь вспомнить хоть какие-то детали. – Мама провизор в аптеке, так что такие нюансы мы бы знали.
– Ясно, – вздохнула врач, разведя руки в стороны. – Значит, ждем результатов и завтра будем приводить в чувство медикаментозно.
Но мама не очнулась на следующий день, как я надеялась. Не случилось этого и через неделю, и через две. Прогнозы врачей становились туманны, а в медкарте появились фразы типа "кома" и "вегетативное состояние при невыясненных обстоятельствах". Я ходила в больничную палату, словно на вторую работу. Читала обо всем, что можно найти. Разговаривала с мамой, будто она могла мне ответить, включала музыку и фильмы, считая, что она всё слышит, но в глубине души надежда таяла с каждым днем.
Однажды, подходя к лечебнице, я уселась на заснеженную лавочку, чтобы на мгновение перевести