Охота на кристалл. Vera Aleksandrova

ничего не случится. Я выросла в этих дворах и знаю каждую собаку, не говоря уж о бабульках и местной шпане, а все благодаря маме, не первый год работавшей в аптеке. Вот уж кого боялись больше участкового и уважали, кстати, тоже. Пенсионерки обращались за помощью, уверенные, что мама не откажет и посоветует действенное лекарство; пьяницы шли за всем, что спасет от похмелья, а наркоманы пытались приобрести свое зелье, но последним трюки удавались крайне редко. В детстве я частенько учила уроки в маленькой каморке среди запахов таблеток, растворов и микстур. Но, несмотря на большой круг общения и помощь окружающим, подруг у мамы не было.

      – Сама виновата, – ворчала она, признаваясь после ссоры с очередной приятельницей. – Мне бы промолчать, но нет. Язык змеиный за зубами держать не научилась.

      – Да ладно, ма, – отмахивалась я, желая утешить родительницу. – Кто у нас святой?

      – С людьми надо ладить, – назидательно произнесла она.

      – Ага, – согласно киваю в ответ. – Еще бы они вели себя прилично.

      – Ох, Мариш, – вздыхала мама, присаживаясь на диван, где я валялась с книжкой. – Ты у меня единственная родная душа.

      – А разве нам кто-то еще нужен? – спрашиваю с некоторой ревностью, не представляя кого-то еще рядом, прижавшись теснее.

      – Тебе пора подумать о семье, – ласково произносит родительница. – О детках.

      – В Европе люди считаются детьми до тридцати лет, – хмыкаю в ответ. – Рано еще.

      – Может, тебе нравится какой-нибудь хороший мальчик, а я не знаю? – с надеждой спрашивает мама.

      – А если НЕ хороший? – иронично уточняю, чтобы подразнить её.

      – Исправим, – философски вздыхает родительница, не ведясь на мои подколки.

      – Вылечим? – улыбаюсь, подыгрывая этой мысли.

      – Угу, – кивает мама, уже намного спокойнее, чем в начале разговора.

      Обнявшись, мы недолго сидим в тишине.

      – Чего посуду не помыла? – с легкой укоризной спросила мама, чмокнув в лоб.

      – Помою, – флегматично вздыхаю, совсем забыв о кухне.

      – В назидание тебе назначаю приготовить ужин, – хмыкнула родительница, похлопав меня по руке, которой обнимаю её. – Позовешь меня, как будет все готово.

      Откладываю книгу в сторону и медленно поднимаюсь на ноги, направляясь к месту наказания. На автомате выполняю домашнюю рутину, пока мама отдыхает после работы. Когда всё готово, захожу к ней, замечая, как она понуро разглядывает потолок, и зову на кухню.

      – Хватит хандрить, – советую я, когда мы уже уселись на лоджии с чаем.

      Это был наш особый ритуал – болтать вечерами, разглядывая звездное небо. Мама делилась заботами за день, я – своими. Но сегодня все было наперекосяк. Загремев ключами в дверях, готовлюсь услышать бубнеж про позднее время и хулиганов по темным углам, но внезапно меня встретила тишина.

      – Я дома, – достаточно громко сообщаю из прихожей, аккуратно кладя папку с нотами на тумбу и уже небрежно – куртку и ботинки. Очки с мороза запотели, так что по привычке