– Ты там поосторожнее, – попросила фельдшер. – Ищут тебя. Вчера почти все деревни окрест прошерстили. Хорошо, что уходишь, и до нас доберутся. Я то смолчу, да мало ли народу тебя видело…
Я кивнул, принимая предостережение. Едва сдержав стон погрузился в машину – с трудом вместив в неё длинные ноги.
– Ну, поехали, – похлопал ладонью по рулю, подернутому сеткой трещин,отполированному чужими руками.
И поехал в деревню Кати. Она, казалось, спала. Две короткие улицы. Заброшенные, утопающие в подернутых золотом деревьях, дома. Красиво и сонно. Почти идиллия. Только – не верится в неё совсем.
Машину я бросил перед чьими-то воротами. Обошёл дом, утопая в крапиве, какой-то особенно злой осенью. Невольно посмотрел на избушку, в которой прятался так недавно. Затаился за кабинкой туалета. В доме кто-то был, я явственно это чувствовал. Но скорее всего это лишь один человек. Не очень нужный – вот и оставили караулить дом, на случай, если Катя вернётся. Ступенька веранды скрипнула, но на шум никто не вышел. Не удивительно, мужчина, оставленный на всякий случай, самым бессовестным образом спал.
Я взвесил свои шансы – с сонным справлюсь точно. Несмотря на раны, несмотря на то, что частью, вместо крови, во мне физраствор.
– Эй, – заорал горе сторож, разбуженный не самым деликатным способом, когда я заломил ему руку, лишая сил сопротивляться. – Больно!
– Я знаю, – ответил я. – Так и задумывалось. Рассказывай.
Он глубоко втянул воздух. Попытался вырваться, потом сдался. Я его держу за заломленную руку, любуюсь его затылком. На нем подживающая ссадина и начинающий уже желтеть синяк.
– Это твоя чокнутая баба! – догадался, куда я смотрю, мужчина. – Ломом, по голове!
Я поневоле восхитился Катей. Восхитился тем, что судьба просто сама привела меня к ней. К единственной, кто мог бы помочь. Кто рискнул всем ради моего ребёнка.
– Говори.
– Да не знаю я ничего, меня оставили тут вдруг вернётся! За то, что я идиот и меня баба уложила!
Через пять минут я вышел из дома. Мужчина был жив – связан. Свои приедут, развяжут. Он и правда, ничего не знал. Пешка. Знал бы, сказал бы, заливаясь слезами – я спрашивать умел.
Снова подошёл к крапиве – в этом направлении Катя бежала. Шёл по её следам. Голова немного кружилась, я уже устал, но это я совершенно игнорировал – я знал, что уже выздоравливаю.
Осмотрев место событий подогнал машину. К ближайшей остановке Катя бы не пошла – она осторожная. Доехал до следующей. Посмотрел расписание автобусов. Ходил здесь только один – маршрутка. Куда пойдёт человек, которому некуда идти? Он доедет до конечной. И я доехал до конечной.
Постоял. Катя наверняка была очень голодна. Измучена. И я пошёл в ближайшее кафе.
– Тогда не я в смене была, – растерялась девушка официант. – Спросите у Иры, сейчас её позову.
Я пил кофе. Крепкий, даже чересчур. Слишком сладкий. То, что нужно мне сейчас. И есть нужно было, я знал это, но заставить пока себя не мог. Позже.
– А