– Как назовёшь? – разговор происходил в университетской аллее, обсаженной чернокорыми дубами. Была поздняя осень, темнело, растущая луна перевалила за половину, и, в целом, было страшновато. По кустам бродили роботы-охранники, которые в прошлом году один студент в рамках дипломного проекта обрастил плотью крупных хищников. Ободрать не успел, улетел в Лунную колонию: разобрали только одного медведя, который до обморока пугал местных жителей. Пум, гепардов и оатлей трогать не стали, и теперь они шуршали листьями вдоль дорожек, порыкивая и мурлыча: давали знать, что без присмотра ни одна живая душа по парку бродить не будет.
– Может, Унилингва? Нет? – ответила Ада.
– Банально. Ты же, по факту, строишь Вавилонскую лингвистическую башню до самого неба, так и назови – Нимрод. Хорошее слово.
– Эх, Паша… Нимрод этот, к слову сказать, был немного не в себе, и даже не немного, а очень сильно – фыркнула Ада. – Пусть будет «Зарун». И загадочно, и Заруну Атвуковичу польстит.
На том и порешили. Хотя даже «среди львов рыкающих», чёрных, будто сожжённых, дубов и ледяных луж хотел Паша не рассуждать об универсальных языках, сумасшедших охотниках и айнах с нивхами. А хотел он одного – поцеловать Аделаиду Сербенчук. Но так и не решился.
Потом, конечно, случился казус с миногами, но про доклад Переверзева никто даже и не вспомнил: как отнесли его в своё время к студенческим забавам, так и забыли. Аделаида вышла замуж за офицера-летнаба и улетела с ним в Петропавловскую Воздушную Конгломерацию, первый в России город в небе. А Паше достался «Уран-36», один из первых удачных искусственных интеллектов, обученных на корпусе русских, а не англоязычных текстов. Корпус размечали вручную две лаборатории – томская и новгородская, и за шесть лет довели «Уран» до ума. А вот с нереидами что-то не вышло: сколковцы бились с ними уже года два, а проклятые дроны ломались постоянно.
– Тонкая настройка, – разводили руками москвичи. – Детали производят только в Сыктывкаре и Шэнчжене: весь мир в очереди стоит.
И вот теперь, собрав из пятнадцати нереид – дюжину, оставив три обезглавленных морских беспилотника в ремонтных доках, Переверзев отправил помощь «Аниве-8». Послушные воле ИИ, БВС поделили море на сектора, и пошли по ним, сканируя морское дно. Через десять минут затонула нереида-14, самая старая, несмотря на номер. Полчаса спустя перестали выходить на связь нереида-11 и нереида-3: Переверзев грыз костяшки пальцев и нервничал. Первый сигнал поступил из сектора ZW-6/2, но по картам выходило, что там, наткнувшись на коралловую осушку, затонул какой-то японский корабль, по виду – некрупный танкер, возможно – военный заправщик.
– Паша, как дела? – раздался в наушнике голос Анки.
– Как сажа бела, – огрызнулся тот. – Потерял трёх нереид, еле успел маяки засечь. Васю не вижу.
Анка отключилась без лишних слов и предупреждения. И тут же отключились нереиды-10, 8, 3. Через минуту