«Пандора – самый неверно истолкованный миф в психологии, – сказал тогда Савченко с той особой интонацией, которая появлялась у него, когда он говорил о своих глубинных идеях. – Это не история о женском любопытстве. Это аллегория трансформации сознания. Пандора – это не та, кто открывает ящик. Пандора и есть ящик – сосуд для нового содержания. Наши личности – такие же сосуды, Елена. Потенциально бесконечные в своей вместимости».
Под основной надписью было ещё что-то, процарапанное мельче:
«Она выбирает. Он перестраивает. Семь грехов – семь аспектов – семь новых личностей».
Елена почувствовала, как по телу пробегает волна озноба. Всё происходящее казалось сюрреалистичным кошмаром, но каждая деталь была слишком конкретной, слишком связной для бреда.
За мольбертом она обнаружила ещё один эскиз – портрет Савченко, но искажённый, с неестественно расширенной улыбкой и глубоко посаженными глазами. Рядом – женское лицо, в котором Елена с ужасом узнала себя, но с чужим, хищным выражением. Подпись внизу: «Е.С. – кандидат №1. Гордыня».
Елена прижала руку к груди, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. Её имя. Её инициалы. Какую игру вёл Савченко? И что это за «клуб Пандора», упомянутый в записях Кирилла?
Под портретом была пометка: «Красная дверь. Второй уровень. Её гордыня трансформируется в её же инструмент контроля».
Перебирая картины, Елена заметила то, что ускользнуло от первого взгляда: в толпе масок на нескольких полотнах повторялось лицо, похожее на Савченко – всегда в тени, всегда наблюдающее. И повторяющийся мотив красной двери с символом омеги. Той самой омеги, что была на граффити у входа в дом.
На последнем полотне была изображена сцена, от которой у неё перехватило дыхание: обнажённая женщина в кресле, похожем на стоматологическое. Над ней склонились две фигуры – мужчина в белом халате с лицом Савченко и женщина в красном с лицом без черт. В руках мужчины – шприц с люминесцентной жидкостью, а на голове женщины – корона из тонких проводов, соединённых с экраном, на котором демонстрировались какие-то символы.
Женщина в кресле имела знакомые черты. Елена присмотрелась внимательнее и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Марина Климова. Её бывшая однокурсница, с которой они вместе проходили практику в клинике Савченко. Марина, пропавшая два года назад. Последнее, что она слышала о ней – Марина получила место в каком-то закрытом исследовательском проекте, связанном с экспериментальной психологией травмы.
Елена проверила дату исчезновения Марины по социальным сетям – последние публикации прекратились ровно 23 месяца назад. За несколько дней до этого она писала: «Новая работа! Не могу рассказать подробности – конфиденциально, но это прорыв в исследовании