– Папа! – застонала от отчаяния Декла. – Ты можешь взять Яэли, чтобы она порисовала у вас в каюте?
– Нет, ты только посмотри сюда! – не унимался отец, тыча ей в лицо старыми часами «Касио», которые Дан получил в подарок на бар-мицву.
Когда семь лет спустя Дан решил заменить их новыми, отец, который никогда ничего не выбрасывал, заявил, что они в полном порядке и теперь он будет их носить. Спустя еще десять лет три из четырех кнопочек отвалились, на них приходилось нажимать булавкой, но отец продолжал настаивать на своем.
– Две минуты сорок секунд разницы! – продолжал отец, сверяя показания телефона с исцарапанным экраном часов, на котором с трудом можно было что-либо разобрать.
– Выключай интернет, Ицик! – послышался голос мамы, продемонстрировавшей всем способность врываться куда угодно даже через незапертые двери. – Я связалась со страховой компанией. Жаль, что мы положились на этот корабль. Надо было напрямую соединить их с нашим банком.
И, мельком взглянув на меня, она произнесла:
– Ну что за недотепа такой? Ты что, не мог смотреть под ноги?
– Я пыталась остановить его, мамочка, – откликнулась Декла, всякий раз в присутствии матери превращаясь в копию своей дочери.
– Нет, вы только посмотрите на это! – Мама трясла передо мной бумажкой, похожей на счет. – Триста девяносто евро за осмотр врача. Да они и шекеля от меня не дождутся! И я еще должна заниматься всем этим посреди отпуска! Даже когда у твоей бабушки был рак и мы были вынуждены прибегнуть к услугам частного врача, мы и то заплатили меньше.
Все шестеро находившихся в комнате людей были так или иначе связаны со мной кровными узами: старшая сестра, младший брат, зять, племянники и отец с матерью. Разве не должна была мама первым делом прибежать ко мне, погладить по голове, взять за руку и попросить описать в мельчайших подробностях все, что со мной случилось? А потом сказать Декле, что ее попытка остановить меня не имеет никакого значения. Я уже упал, и теперь все должны помочь мне подняться, и пусть она пойдет в свою комнату и подумает о своем поведении, потому что все мы – одна семья.
Слышишь, Декла? Семья!
Разве может она не спросить меня, могу ли я встать, сесть или лечь, а потом потребовать, чтобы Лираз немедленно вызвала сюда врача, и заявить ему в присутствии всей семьи, что, пока он не поставит меня на ноги, она отсюда не выйдет, а глупости вроде часов посещения ее совершенно не интересуют?
Разве не должна она, пока испуганный врач несет ей матрас, чтобы она могла спать рядом со мной на полу, посмотреть пронизывающим материнским взглядом на мою вывихнутую ногу, прикоснуться к ней тем чудесным материнским прикосновением, которого я так никогда и не испытал, но верю, что она им обладает, и сказать, что все выглядит совсем не так плохо, как мне кажется?
И что все будет хорошо.
Слышишь, Йони?