Чтобы мир перестал вертеться.
Чтобы в голове перестало стучать.
Я лишь ненадолго закрою глаза.
– Йони! – закричали хором Декла и Амихай.
Ненадолго, хорошо?
– Спасательную команду на центральную палубу, – раздался голос Лираз в динамиках, откуда только что слышался смех Яары.
Не надо никакой спасательной команды. Надо просто закрыть глаза.
Чтобы в голове перестало стучать.
И чтобы Яара была возле меня.
И за мгновение до того, как потерять сознание, я все же успел услышать слова Деклы:
– Эй, Йони! Ты что, собрался умереть прямо посреди нашего отпуска?
6
– Я же просила тебя не дергаться. – Лираз стояла надо мной, сложив руки на груди. Из кармана армейских штанов высовывалась антенна слишком большой рации, а в кобуре на поясе торчал черный пистолет, дополняющий образ ковбойши, понятия не имеющей, где и в каком веке она находится.
Мне потребовалось немало времени, чтобы сообразить, кто это, где я и как я тут оказался.
– Я не… – Вид этой женщины заставил включиться все механизмы самозащиты. Я попытался встать, но после второй попытки обнаружил, что сделать это гораздо труднее, чем мне казалось.
– Мне, конечно, все равно, каким образом ты собираешься свести счеты с жизнью. – Она протянула мне две холодные твердые ладони и помогла приподняться, стараясь не задевать катетер капельницы, торчащий из моей левой руки. – Только, пожалуйста, не на моем корабле. А теперь постарайся не шевелиться. Ну и грохнулся же ты!
Я хотел кивнуть ей в ответ, но обнаружил, что даже это усилие дается мне с трудом.
– На твое счастье, – Лираз перелистала тоненькую желтую папку, лежащую на маленьком круглом столике возле кровати, – ты ничего не сломал. Ну, может, ребро. Вот если бы пришлось накладывать гипс, пришлось бы заполнять специальную форму. Тогда у тебя и в самом деле были бы неприятности.
И тут в мгновение ока я вспомнил все, что со мной произошло, и мне захотелось ответить ей, что у меня и так полно проблем, причем гораздо более серьезных, чем она думает.
– Тебе принести утку или обойдешься? – спросила Лираз со скучающим видом, стоя на другом конце комнаты возле большого металлического шкафа.
Не знаю почему, но именно эта произнесенная монотонным голосом фраза сокрушила еще сохранившиеся у меня после всех перипетий этого года остатки чувства собственного достоинства. Грудь мою заполнила смесь печали, отчаяния и разочарования. Мне хотелось ответить, что я и сам как-нибудь доберусь до туалета, но даже в этом я уже не был уверен, и поэтому просто промолчал.
– Так я принесу утку.
– Не надо мне утку, – зарычал я и попытался скрестить руки на груди, ошеломленный внезапной болью в лопатках.
– Не веди себя как ребенок. – Она открыла шкаф, возле которого стояла. – И пожалуйста, не замочи