– Не оставляй меня… одну, – повисшую тишину нарушил шелест Юсуповой. Тихий, но искренний, хотя реплика громом посреди ясного неба прозвучала, опять меня аж до души пронизав.
Я не оборачивался, так и застыл у порога, рукой в косяк уперевшись.
Она не смела этого просить! Она вообще не имела права звучать! Особенно так!
– Я темноты боюсь… – опять прошелестел её голос. – И одиночества.
– Мне для тебя нянькой стать? – недопонял прикола.
Девчонка ничего не ответила, но судя по резкому выдоху приняла мой ответ… злыми, гордыми слезами.
– Ну и на хер, – шикнул, ступив в коридор, но уже секундой погодя, вернулся, так и не врубаясь, как у неё выходило мной манипулировать.
Проклиная свою слабость, опустился на постель – она приятно подо мной спружинила.
– Только открой рот не по делу или попробуй спровоцировать, – пригрозил нешутливо.
Уже знал, что это было необдуманно и вопиюще неправильно. И тело говорило о том. И мозг! Да какое там говорило – просто орало!!! Орало: всё, что я делаю – глупость!
Но не сдвинулся с места – лежал бревном и напряжённо слушал тишину. Мирное дыхание Юсуповой. Тепло, идущее от неё. И её запах, отравляющий собой весь мой мир, в который упорно никого до этого не впускал.
– Спасибо, – почти беззвучно отозвалась минутами погодя девчонка.
Я упорно держал дистанцию, а Юсупова немного придвинулась, видимо, желая согреться. Поёрзала рядом, умещаясь:
– Ты ведь меня не тронешь? – опять шероховатой голос нарушил наше молчание и прозвучал почти с мольбой.
– Ты мне нахер не сдалась, – теперь я зло шикнул, с горечью признавая, что ему-то она очень даже «сдалась». – А ну спи, не то уйду.
– Молчу, – торопливо заверила девчонка и даже нотки благодарности послышались. – Только не уходи… Мне… страшно… тут… одной… – обронила, почти в меня впечатавшись задом.
Я даже дышать забыл. Хоть и лежал поверх одеяла, а она под… но сердце исступлённо грохотало. Причём везде. Я, как юнец, впервые возлёгший с девушкой, не мог собрать мысли в кучу и унять разнузданное либидо.
И про себя молился, чтобы дрянь нарушила своё слово и учудила что-нибудь. Как обычно! Гадость какую-нибудь сказала, пошлость, ведь тогда я с чувством выполненного долга смогу уйти…
Но она была на удивление молчалива и спокойна.
Сколько таращился в потолок, не знаю, но когда покосился на девчонку, с облегчением выдохнул – она мирно спала…
Так и лежал, мечтая забыться сном, как и она, но лишь глубже погружался в неутешительные мысли о том, что Юсупова младшая меня неправильно волновала. Не думал, что дожив до сорока, открою в себе тягу к молодому.
Я это категорически осуждал. Всегда! И потому никто из моих парней никогда не сунет члена в неокрепшее тело! По крайней мере, о своих такого не слышал, а узнай – наказал бы по всей суровости. И тут на тебе – оказался сам с замашками педофила.
Юсупова, как назло, задом