– Кто? – повторил я вопрос.
– Пока не знаю, – качнул головой Кирилл. – Крыса глубоко сидит и сейчас затаилась.
– У тебя осталось четыре дня, – я не собирался уступать ни дня.
– Я помню, – кивнул Юсупов. – Только думаю тут дело серьёзней банальных разборок и недопонимания.
– Об этом я тебе ещё говорил в первую нашу встречу пару недель назад, когда ты на меня наехал с обвинением.
– Всё так! – Юсуп с достоинством принял мой горький упрёк. – Я знаю, что ты до сих пор зол и жаждешь мести. И что мои дочери теперь твои, но… я бы просил для них…
– У тебя нет права просить, что-либо, – отрезал я.
– Да, просто, если со мной что-то случится, ты разберёшься в ситуации, не дай им умереть.
Я нехотя кивнул:
– Обещаю, и ровно с тем клянусь, – я не мог смолчать, – если это ты, а девки мне станут обузой – грохну с особым извращением!
– Согласен! А теперь я бы хотел поговорить с Региной…
– Старшая? – задумчиво уточнил я.
– Да, – Кирилл смотрел на меня с надеждой. – Убедиться, что жива.
– Ты мне не доверяешь?
– Ты казал, что позволишь поговорить, – ушёл от прямого ответа Юсуп.
– Я держу своё слово, – но пока набирал сына, поинтересовался:
– А с младшей не желаешь общаться?
– Так уже, – непонимающе сморгнул Юсуп. – Сказала, что в порядке. Стоп! – заткнулся, дыхание затаив. – Она… без твоего разрешения?
– Значит уже, – глубокомысленно кивнул я, уже прикидывая кому из парней настучу.
– Чёрт, Хан, – сглотнул Кирилл, – она бывает очень несносная, но…
– Проехали, сам разберусь, что к чему. Свою девку дай к трубке, – бросил, когда на проводе голос сына раздался и я всучил телефон Юсупу.
Кирилл на мою реплику нахмурился, но сглотнул. С дочерью обмолвился парой слов, а на прощанье мягко обронил:
– Ты же знаешь, что я тебя люблю и желаю лучшего? Терпи…
Я бы никогда не сказал такого дочери в плену, отданную в подстилки врагу. Но это я, а это другой!
– Гавр, – уже сидя в машине, набрал одного из своих, кто за младшей Юсуповой присматривал, – приготовь мне комнату. Скоро приеду. Еды привезу. Завтра Карим в гости заглянет.
Перед приездом домой, пришлось ещё с Монголом увидеться на нейтральной территории.
Закинул удочку о родственнике и казнённом убийце. Можно было бы и по телефону, но меня волновала реакция на мои вопросы. Я сомневался в личной причастности Монгола к случившемуся, но он знал что-то и не договаривал. И когда я спрашивал за брата. И когда перебирал варианты связи подрыва/подставы/киллера.
Если и не знал всей правды, то свои мысли были, а он их не озвучил, зная масштаб моего горя и того, что могло грянуть следом.
Значит ему доверия быть не может, как бы не отнекивался, что ему ничего не нужно с этой войны.
С этим мыслями и приехал загород…