То, как указанные принципы «спускаются» в толщу практической жизни, можно проследить на основании заметок, которые Борис Солоневич (брат упомянутого Ивана Солоневича) оставил относительно беспризорников в своей книге «Молодежь и ОГПУ». В книге описывается жизненный путь Бориса, попавшего в вихрь событий, пронесшихся по России после революции 1917 года. Борис был известным скаутом, одним из руководителей организации скаутов. Согласно формулировке одного из скаутов (Смольянинова), «скаутинг это – христианство в действии. Это – учение Христа, влитое в рамки понимания и деятельности детей…»[63].
В рамках своей деятельности, развиваемой после революции, скауты стремились каким-то образом социализировать беспризорников. Беспризорников появилось огромное количество вследствие гражданской войны, голода и массовых репрессий. В Крыму они вели дикий образ жизни, обитая в труднодоступной местности.
И вот Борис Солоневич вместе со своими единомышленниками отправился на лодке к ним. Он предложил им отправиться в лодочной путешествие, заодно – поесть и поиграть. Беспризорники недоверчиво отнеслись к предложению, но разговоры о возможной еде побудили некоторых согласиться на поездку.
Когда вся команда прибыла на пляж, началась культурно-оздоровительно-спортивная программа. «Начались игры и состязания. Могучий инстинкт игры, который не был заглушен даже годами голодной беспризорной жизни, овладел детьми. Веселый смех огласил морской берег. В азарте игр и состязаний забылись все тревоги настоящего и мрачные тона будущего… Оказалось, что этим маленьким дикарям неизвестны даже самые простые игры: и примитивные пятнашки, эстафетка или лисичка вызывали взрывы смеха и оживления».
Между ребятами и скаутами образовался контакт, и у костра Борис стал нащупывать путь к душам ребят. Он рассказывал им о святом Георгии Победоносце, о подвигах рыцарей в борьбе со злом, о стремлении вперед к свету и добру. Истории великий людей сменялись объяснениями правил гигиены, объяснения скаутских законов – загадыванием загадок.
Сгрудившись у костра, ребята жадно слушали рассказы о другой, лучшей и более светлой жизни, чем вагоны и водосточные трубы. Засмеются – и вновь глаза их становятся внимательны… «Ведь что ни говори – это еще дети под грубой коркой преждевременной тротуарной зрелости… И как дети они непосредственно впитывают впечатление рассказа – то блеснут глаза, то жалобно раскроются