Проявленная ребятами «человеческая реакция на человеческое отношение» поставила перед автором вопрос: «Значит, не так уж они безнадежны – эти невольные воры?.. Значит, Божья искра в них все еще теплится…»[54].
О человеческой реакции на человеческое отношение, а также о том, что и при сильном искажении образа жизни в человеке продолжает теплиться человеческое, рассказывает Екатерина Матфеева в своем автобиографическом романе «История одной зечки».
Хотя этот и несколько последующих примеров описывают на первый взгляд не принципы общения с детьми, но принципы общения со взрослыми, все же примеры в данному тексте видятся уместными. Во-первых, дети могут стать взрослыми. И во-вторых, описываемые принципы носят универсальный характер, то есть актуальны как в отношении общения с детьми, так и в отношении общения со взрослыми.
Итак, история Екатерины Матвеевой передается в романе под видом истории некоей Нади. Надя, как и И.А. Солоневич, в годы массовых репрессий попала в заключение. В пересыльной тюрьме, в которой женскую половину представляли по большей части «уголовницы-воровки, или блатнячки», у Нади пропали вещи – в том числе и «американское платье». «Воровки» с нар внимательно наблюдали, что предпримет Надя в связи с пропажей вещей. Надя разумно смолчала.
Одна «наглая маленькая бабенка… шутиха и балагурка» спросила Надю, не потеряла ли та чего. Надя же в ответ сказала, что хотела кое-какие вещи подружкам подарить, да забыла эти вещи дома. «Шутиха» на заявление Нади воскликнула: «Жалость-то какая, вот досада!» – «Жалко! – в тон ей ответила Надя. – Одно платьице с американской миллионерши тебе как раз впору было бы».
«Добренькая ты моя, – ответила «шутиха», – да разве стану я американское платье носить? Ни за что! Я сильно гордая!» На слова шутихи Надя засмеялась, засмеялись и «блатнячки».
«После этого случая уголовный мир изменил свое отношение к Наде. Каждый раз ей предлагали то самокрутку, то папиросы и в знак особого расположения брали «взаймы, без отдачи» сахар, хлеб или что придется»[55].
Однажды одна «деваха» спросила Надю, что та делала: пела, плясала или в пьесах выступала. Надя, любившая петь, так и ответила: «Пою я…» После такого ответа, она была упрошена спеть что-то несмотря на отбой. И Надя вполголоса запела.
«Все они – подонки человеческого общества, воровки, бандитки, наводчицы, «печальные жертвы войны», как они себя называли, умудряясь