В качестве примера деятельной реализации такого подхода можно указать на личность преподобного Амвросия Оптинского. Преподобный Амвросий верил в божественную душу человека. Он знал, что в человеке, находящемся даже в самом сильном искажении, остается искра божественного дара. И эту искру преподобный Амвросий чтил. И «как бы ни был грязен тот, кто говорил с ним, уже тем была велика его беседа, что она давала грешнику сознание, что святой старец смотрит на него как на равного, что поэтому он не окончательно погиб и может возродиться. Он самым падшим людям подавал надежду, бодрость и веру, что они могут стать на новый путь»[51].
Надо сказать, что такой подход свойственен был не только преподобному Амвросию Оптинскому, но и старцам вообще. Такой подход коренится в богословском осмыслении такого понятия, как образ Божий в человеке. Образ Божий с грехопадением не утрачивается, но остается действенным, то есть он продолжает связывать человека с Богом. Духовная природа (разум, моральное сознание) в результате грехопадения оказываются поврежденными. Личность же, в которой некоторые богословы видят образ Божий, «может быть придавлена и угнетена, ослаблена и ущерблена, но остается неповрежденной». Грехи, отяготившие духовную природу благоразумного разбойника, «не погасили в его личности творческих сил». Через покаяние он освободился от своей неправды и, покаявшись, спасся «о единой часе» (в последний момент)[52].
Примером покаявшегося разбойника пресвитер Михаил Польский призывал к покаянию одного чекиста, в годы репрессий убившего в разных карательных экспедициях человек четыреста. Чекист таял от чахотки, убитые воскресали в его памяти, и совесть его не находила покоя. Возможностей прощения таких грехов и достижения мира совести этот человек для себя не допускал. Надеясь на дальнейшее действие благодати Божией в сердце этого человека и убеждая его в милосердие Божием, отец Михаил склонил его к принятию Таинств Исповеди и Св. Причащения. Чекист в мире духовном ушел в больницу и до самой смерти вспоминал отца Михаила.
Священник, попав в годы репрессий в качестве заключенного в Соловецкий концлагерь, вел с другими заключенными духовные разговоры в сетевязальной мастерской. Эти разговоры слушал один чекист, который был конвоиром и надсмотрщиком. Он вступал с отцом Михаилом в споры и, наконец, принял от него (тайно от своих товарищей) Таинства Исповеди и Св. Причащения.
Был у отца Михаила еще опыт общения с одним чекистом, из которого он вынес убеждение в «неискоренимости высших духовных запросов человеческих». Примеры обращения чекистов воспринимались священником как очень радостные. «Душа