– С днем рождения, Ханна! – маски на одутловатом лице сами собой переменились, будто движущиеся картинки праксиноскопа. Отойдя на пару шагов назад, шут склонился в дурашливом поклоне. – Ты стала совсем взрослой. Отныне встречать гостей мы будем с тобой вдвоем, так приказала она.
– Нет, я не хочу!
Пламя в очаге еще не погасло, но мало помогло, лишь немного отогрев закоченевшие кончики пальцев. Ханна была готова сунуть их в самый огонь, не замечая, как подпалились разлохмаченные манжеты. А потом прикладывала обжигающие ладони к лицу, отчего разводы сажи разрисовали лицо. Висок перестало ломить, только напряженно пульсировала под кожей жилка. Страшная белизна застыла, не ползла дальше. Вот только надолго ли?
– Подумай хорошенько, девочка. Впредь помогаешь мне, а не то… Ты же не хочешь украсить собой галерею, верно? Впрочем, – маска брезгливо поморщилась, – тогда ты хотя бы перестанешь хныкать. Терпеть не могу, когда разводят сырость на лице – от нее растекается макияж!
Изловчившись, шут больно ущипнул Ханну за нос и выбежал из комнаты. Бубенцы вовсю бренчали на концах колпака и по краям расшитого воротника, будто насмехались над ее горем. Следы сажи ей удалось отчистить, послюнив кончик шейного платка, но холодная отметина на виске не давала ей спать всю ночь.
– Три дня! – зловеще завывал шут под запертой дверью. – Три дня на раздумье. Не одумаешься к тому времени – пеняй на себя!
Мерцающие созвездия
В саду было много фонтанов, изысканных, украшенных белоснежными мраморными фигурами – и без капли воды. В первый раз Ханна проблуждала по замку не один час, прежде чем отыскала один-единственный источник: небольшой круглый бассейн во внутреннем дворе.
Здесь до нее впервые пришел истинный смысл фразы, которую любила повторять няня: время утекает сквозь пальцы. Под мерное капание воды можно было просидеть целый день. Вода ласкала ладонь и казалась в тени аркады совсем темной, как старинное зеркало. Если приглядеться, где-то там, в глубине, собирались и расходились сапфировые огни.
Но на сей раз девочке некогда было любоваться на танцующие звезды. Она извела все мыло и чуть не стерла кожу до крови, пытаясь оттереть следы камня с рук.
Бесполезно.
Тени на каменных плитах сгустились, воздух потяжелел. Запрокинув голову, Ханна безуспешно наблюдала, как прозрачная лазурь по цвету начинает напоминать парчовые занавески у входа в ту комнату.
– Никогда отсюда не уйдешь, навек останешься, – то и дело напевал шут при виде нее.
Остаться, чтобы завлекать ничего не подозревающих гостей в их роскошную мышеловку.