– Постой, постой! А что, другие русские, из вашей школы, все такие майки надели? Кто-нибудь из них устроил скандал, бросил учебу, уехал из Лондона?
– Нет, папа, кроме меня никто не уехал. Может быть я более русский, чем они. Зов крови более сильный.
– Ладно, ладно, пустое, не в тему! Где ж ты собираешься теперь учиться?
– Смотря чему учиться. По правде, я мечтал историей заняться, самой древней, может быть археологией. А насчет Лондона не ругайся и не жалей. Не хочу быть среди избранных… биороботов. На занятиях нельзя высказать свое мнение. Сомнения в правильности западной жизни недопустимы. Чуть что – «вы все там в России традиционалисты, сталинисты, мракобесы». В общем я, как когда-то говорили, выбрал свободу! – завершил он свою тираду.
Проворин досадовал, но смирился. Порода! Выплюнул золотую ложку изо рта… Он чувствовал в сыне свою породу и невольно сочувствовал ей. Конечно, археология в бизнесе не контрактна. Но кто его знает, кем сын станет в конце концов. Перебесится! Сам-то он тоже учился не маркетингу и финансам, а театральной режиссуре. И ничего, получается. Просто ум нужен, элементарный практичный ум. И характер. А бизнес тот же театр – с комедией положений, абсурдом, драмой судьбы. И зачастую не с той развязкой, что прописана в сценарии. И сколько же вокруг артистов из погорелых театров!
«Вылупившегося птенца обратно в яйцо уже не засунешь, – говорил себе Проворин, допивая бокал в одиночестве. – Ничего, образуется!»
Он видел и осознавал, как Ерёма борется, чтобы стать самим собой, получить право на собственную жизнь. Борется ни с кем-нибудь, а прежде всего с ним, с отцом, как библейский Иаков за место в истории боролся с Богом.
Спустя месяц Еремей уже ездил на исторический в МГУ. А в его поведении после Лондона произошли крутые перемены. Резко сменился круг общения. Исчезли прежние стритрейсеры, модные тусовщики и вообще мажоры. Никто не заезжал за ним на дорогих авто. Но по телефону он то и дело говорил о каких-то сходках, концертах, акциях, дежурствах. От всех материнских вопросов отмахивался: «Мне надо. Обещал. Да, собираемся. Да, пойду».
2
В пустыне темнеет быстро. Недолго поиграв легкой охрой, погас закат, сгустилась небесная синева, мягкой мглой заволокло горы. Лишь редкие голоса оживляли лагерь из шести палаток. Но вот в темноте вспыхнула электричеством большой шатер, резиденция организатора путешествия Халдея, прозвучал рожок – и обитатели лагеря потянулись на свет.
Внутренность шатра обустроена в восточном стиле –