Перед Радибором вышел вождь. Он был ростом выше всех, широк в плечах, несмотря на возраст, волосы седые, заплетённые в толстую косу. В левом глазу пустота, старый шрам тянулся от виска до щеки, губы обветренные, сжатые. Он держался как воин, что пережил слишком много битв.
– Ты выдержал испытание, княжич, – голос был низким, гулким, сдавленным временем. – Но сего мало, дабы стать одним из нас.
Радибор встретил его взгляд, не отступая.
– Я пришёл не просить крова, а предлагать рать.
Изгои зашумели, кто-то усмехнулся, кто-то переглянулся, кто-то смотрел с интересом.
– Рать? – переспросил вождь, чуть приподняв голову.
– Да. Князь сжёг Велиград, убил моих родителей, забрал земли. Но он ещё не победил. Если вы и впрямь стоите супротив него – дайте мне дружину, и я поведу её.
Вождь молчал.
– Яко иные, хочешь ты взять меч, да броситься в бою? Легко слово молвити, да тяжко стезю ту пройти.
Один из воинов в капюшоне фыркнул.
– Многи приходили с мечами, княжич. Все искали мести. Все хотели крови.
Вождь поднял руку, заставляя остальных замолкнуть.
– Ты ведаешь, кто я?
Радибор смотрел прямо.
– Ты тот, кого слушают эти люди.
Старик хмыкнул.
– Имя мне Драгомир. Некогда стоял я при князе. Брань знал, кровь пускал, службу честил. Аки пёс, был ему верен, доколе не пришли черноризцы с книгами да крестами. В ту ночь пылал не один град, а многие. Иных резали, иных пускали в рабство. Яко иные, стоял я за свою землю, да лишился всего. Рода. Дома. Ока. Так стал я изгнанником, и се – люди, кои остались верны старому миру, старому закону.
Радибор кивнул.
– Тогда мы – одни.
Драгомир усмехнулся.
– Нет. Мы – погибшие. Лишь духи, кои живут в тени.
– Тогда сделаем так, дабы тень пошла войною.
Вождь смотрел долго, разглядывая его, словно пытался понять, что в нём – юношеский пыл или истинная решимость.
– Ты не первый, кто жаждет мстить.
Он повернулся к воинам.
– Готовьте нападение. Завтра княжьи псы гонят обоз через реку. Княжич, коли хочешь сражаться, докажи, что пустословием не живёшь.
Радибор кивнул.
– Завтра будет первый удар.
***
Ночь в лагере изгоев была иной. Здесь не горели яркие костры, не звучали громкие речи. Они готовились в тишине. Каждый чистил оружие, проверял ремни на доспехах, затачивал ножи. Тени скользили по хижинам, сливаясь с мраком. Радибор сидел у небольшого очага, прислушиваясь к приглушённому шёпоту вокруг. Рядом Лада осторожно промывала его раны мокрой тряпицей.
– Ты всё ещё можешь передумать, княжич, – тихо сказала она, не поднимая глаз.
Радибор посмотрел на неё.
– Николи.
Лада замерла на миг, затем убрала тряпицу в воду.
– Завтра ты убьёшь впервы не в защите, но ради нападения.
– Ради мести.
Лада вздохнула, убирая прядь