– Дверь почему-то заперта, – пояснил Боб и подергал ручку для демонстрации.
– Это я распорядился, – спокойно сказал Янис, – Чтобы… э… не пропало чего.
– Ну так распорядись открыть! Там мой компьютер…
– Редакционный, ты хотел сказать?..
– Мой. Там внутри все мое.
– Теперь уже нет! Покиньте помещение. Слышишь, уважаемый! – охранник решительно направился к Бобу. Он произносил слово «уважаемый» так презрительно, как умеют это делать только таксисты и секьюрити самого последнего разбора. Боб хорошо знал эту категорию мелкого хамья. Мягкость и воспитанность такие типы полагают верным признаком слабости и быстро наглеют. Охранник остановился, не дойдя до Боба пары шагов. Все-таки немалые габариты отца Владимира подразумевали некоторую осторожность в обращении.
Боб знал все свои многочисленные слабости, а некоторым даже и потакал. Например, он знал за собой такую черту, как упрямство. Боб не умел сдаваться, даже не представлял, как это и зачем. Он мог лавировать, как парусник против ветра, но всегда двигался только в сторону цели и, как правило, в результате достигал ее. Боб кротко улыбнулся зрителям, подобрал полы рясы и нанес удар ногой в область дверной щеколды. Охранник оторопел и отпрянул к стене. Дверь распахнулась и закачалась на одной петле. Боб вошел и окинул взглядом маленькое помещение.
– Спасибо, кажется, и в самом деле ничего не пропало, – сообщил Боб. – Но я сейчас это исправлю.
Корпуса на компьютере не было, Боб как-то раз снял его, чтобы вставить плату памяти, да так и оставил – без футляра старенькая машина меньше нагревалась. Боб выдрал из потрохов системного блока жесткий диск и прошел через расступившихся бывших сотрудников, держа диск над собой как знамя.
– Это называется сжигать все мосты, – сказал Янис Бобу, и Боб не удостоил его ответом.
– Вызвать полицию? – шепотом спросила Алевтина у Яниса.
– Нет смысла, – сказал Янис. – Полиция почему-то уважает этого отморозка. Полиция часто ошибается в людях.
***
Боб вошел в отдел дизайна. Никто не поздоровался.
– Номер сверстали уже? – спросил он начальника отдела по фамилии Пушкин, которую новички полагали обычно кличкой, так как Пушкин носил самые настоящие бакенбарды.
– Тебя наконец выперли, Боб? – спросил Пушкин, не отрывая взгляда от монитора.
– Благодарю за сочувствие, старик. Выполни последнее желание приговоренного. Распечатай мне верстку завтрашнего номера, восьмую полосу. И дай взаймы сто евро.
– Боб, я на все готов, лишь