– Мамочке нажалуешься? Или к Броне плакаться побежишь? – она изогнула бровь дугой.
Мира задохнулась от злости. Ей не было жалко грамоту, да провались она пропадом. Скорее рюкзак. Черно-белый смайлик. И себя.
Их было шестеро. Кто-то из девчонок крепко держал Миру за руки. Разве что ей удастся изловчиться и пнуть ту, что ближе всех. А там уж будь что будет.
Значки на толстовке у Миры зазвенели. Злая сила кипевшая внутри Миры будто на дыбы встала. Ощетинилась. Оскалилась. Выросла черным голодным зверем за спиной, готовая сорваться с цепи. Пол покачнулся. Перезвон в ушах, сменился знакомым старушечьим голосом:
– Кёр бу… Кёр бу..
– Выпусти! Вы-пу-сти! – нетерпеливо взревел по-звериному женский.
В груди клокотало, рвалось наружу. По делом им. Сами напросились. Мира смотрела в упор на Милену ледяными черными глазами. Та дрогнула. Отступила на шаг. И свет погас.
Сначала ничего. А потом темнота ожила. Зашептала. Зарычала. Завыла. Заскребла острыми как ножи когтями по стенам.
– Кто тут?
– Что происходит?
– Это не смешно!
Орали как резанные популярити. Уже не такие крутые, да? Они рванулись к двери. А двери-то нет. Ха-ха. Только темнота. Черная, живая, полная кошмаров.
Темнота хватала ледяными пальцами за шиворот. Царапала острыми когтями спины, визжавших от ужаса популярити.
Вот она какая эта сила? Мира засмеялась. Как дикая. Как одержимая. Как сумасшедшая. Сквозь темноту она увидела популярити. Жалкие, сбились в кучу, точно щенки, и рыдают. Мира облизнула с губ металлический привкус чужого страха. Мерзкий, липкий.
Темнота качнулась. Накренилась. Еще мгновение и рухнет. Заберет с собой. Проглотит Миру и этих несчастных дур. Вот она какая эта сила? Да?
От вкуса крови во рту мутило. Мира, не задумываясь, подалась вперед и с силой толкнула трусливую Милену тян и остальных, туда, где, она чуяла каким-то десятым чувством, выход.
Темнота недовольно зашипела. Входная дверь хлопнула. Кто-то выбежал. Мира уже не видела. За руки и за ноги её тащили вниз. Рыча и улюлюкая. Впиваясь железными когтями в тонкую кожу на запястьях.
«Дверь откроется, они войдут. Они возьмут своё, когда дверь откроется. Они выбрали, они всё знают.» – повторял холодный женский голос.
Глава 13
Невидимые голоса спорили:
– Лапку или крылышко? – спрашивал старушечий скрипучий.
– Клылыску! Хочу клылыску! – пискляво отвечал детский.
– Э-э! Мне оставьте, обжоры! – вопил мужской басовитый.
– Акарыы! – завизжала старуха и принялась что-то быстро жевать. – Самим мало!
– Уой! Карга одноглазая!