Класс молчал.
– О сосне! – Антипин снова выступал в образе клоуна. Такие Антипины, наверное, в каждом классе есть как обязательная часть микрофлоры.
– Сам ты – сосна, – вздохнула огорченно Броня и зажужжала монотонно о своем, скучном, взрослом понимании Лермонтова.
На обороте тетради Мира машинально рисовала фикус. Лопоухий, покрытый пылью, торчащий в углу комнаты отдельно от других растений. Может ему тоже снится, что он – одинокая пальма? Или сосна. Или вообще человек.
**
«Ты, тот что владеешь миром,
Как ты справляешься со своим раздраем?
Где-то между священной тишиной и сном,
Расстройство, разлад, хаос!»
System of a down “Toxicity”
Глава 12
После литературы целую вечность шла математика. Доска обрастала причудливым узором примеров и формул, пол покрывался меловой крошкой, ученики – испариной. У Миры от дробей пухла голова. Они складывались, вычитались, но все равно никак не умещались в уме. Последнее время учеба давалась ей плохо. Временами Мира словно отключалась. Она слышала, видела, записывала, всё что требовалось, но как-то машинально. Будто расщепляясь. Тело послушно сидело за партой, корпело над задачами, а душа уходила гулять по другим измерениям, возвращаясь лишь к звонку.
Когда большая перемена освободила наконец из плена математики шестой «В», народ рассосался кто куда. Самые голодные помчались в столовку, кто при деньгах – срулили в магазин, будут потом до конца уроков хрустеть чипсами и шуршать обертками от шоколадок. Мира обычно на переменах отсиживалась в библиотеке. Книжный ассортимент не богатый, но зато тихо, спокойно и риск быть растоптанной стадом очумевших первоклашек сводился к минимуму.
Она вышла из кабинета, просочилась сквозь толпу одинаково черно-белых учеников и поднялась по лестнице на самый верхний этаж. Там было значительно тише. Четвертый этаж был скорее пристройкой школы, где располагалась библиотека, малый спортивный зал и туалетные комнаты для девочек. После математики лоб немилосердно гудел. Будто на уроке каждый пример вбивали молотком. Лицо горело как при простуде и Мира свернула в туалет, охладиться.
Подставив ладонь под струю ледяной воды, она зажмурилась. Прохлада по руками медленно поднималась по телу. Холодными пальцами Мира коснулась лба и пожар внутри шипя, начал гаснуть. Раскаленные гвозди боли остывали, превращались в лед, а затем подтаяв, выступали капельками пота на коже. Мире чудилось, будто она лежит на мягком, чистом, искрящемся снегу. Острые снежинки щиплют щеки. И мучавшая ее боль отступает.
– Одна что ли? – от грубого толчка в бок, Миру отлетела в сторону.
Она и не заметила как популярити зашли в туалет и выстроились в ряд у рукомойников. Все, хоть убей, одинаковые. Брови нарисованы на один манер, волосы локонами по бокам, и одежда в стиле корейских школьниц. Мира даже имена их никак запомнить не могла. Все как одна плохая копия Крис.
– Эй!