– Опять ты за своё, Ида?! Нельзя примирить непримиримые вещи, соединить несоединимые концы. Так и знала, что ты скажешь что-то в этом роде! Наша Ида хочет стать «новой женщиной», но при этом остаться «старой»! – редакторша снисходительно улыбнулась.
Это характеристика была верной, так как фройляйн Ридл уже довольно давно находилась в состоянии умственного разброда и шатания, с одной стороны ослеплённая радужными перспективами, которые рисовала перед ней редакторша, с другой – бросая любовный взгляд на старый добрый порядок вещей, который ей было велено оставить навсегда. Она старалась, как могла, сохранить преимущества обеих систем, и не понимала, почему, если вы образованы, то вы не можете обладать любящей душой, почему, если вы умеете выступить с публичной речью, то вы уже не в состоянии приготовить омлет, почему нельзя быть одинаково успешной и на публике, и в кругу семьи. Она была уверена, что эти вещи можно примирить, если умело взяться; но фройляйн Поль была уверена в обратном, для неё примирение означало капитуляцию, и она никогда не уставала поучать свою бестолковую ученицу.
Возможно, присутствие ещё одной гостьи придало мужества фройляйн Ридл и она выдвинула ещё один аргумент.
– Но, в конце концов, с природой не поспоришь, разве не так? – рискнула она спросить, бросив взгляд на Клару, как бы апеллируя к ней.
– Под природой ты, верно, разумеешь любовь, а под любовью – брак? Почему не назвать вещи своими именами, дорогая?
Фройляйн Ридл залилась краской.
– Вовсе нет, и я говорю не о себе!
– Но вы же не хотите сказать, что брак тоже следует отменить? – спросила озадаченная Клара.
– Время ещё не пришло, но это непременно случится. Когда прогнившее социальное устройство начнёт рушиться, тюрьма брака рухнет тоже.
Клара помолчала, видимо, размышляя.
– Но что вы предложите взамен?
– Всё что угодно будет лучше этого узаконенного рабства. Разве женщина не отказывается от себя самой, подписывая брачное обязательство? Каждый раз при виде новобрачных, выходящих из церкви, не могу не вспомнить, как я раз видела богатого курда, покидающего с довольным видом невольничий рынок, где он заключил выгодную сделку.
– Но если она любит его! – возразила Клара, устремив взгляд на темнеющее окно.
Фройляйн Поль так резко тряхнула головой, что очки свалились с её носа.
– Не ожидала услышать подобную сентиментальную чепуху от тебя, Клара! – строго сказала она. – Ладно бы ещё Ида сказала это, но ты! Не могу представить, чтобы тебя устроило положение игрушки мужчины или его кухарки.
– Можно быть чем-то большим, – настаивала Клара. – Его добрым гением, даже… его королевой.
Сумерки сгущались слишком быстро, чтобы Клара могла разглядеть выражение лица фройляйн Поль, но когда она заговорила, интонации её голоса выдали её чувства.
– Да