Она остановилась перед большим зеркалом и внимательно посмотрела в него. Действительно, красавицей она не была, но и некрасивой назвать её было бы несправедливо. В свои двадцать Клара Вуд была свежей, хорошо сложенной девушкой среднего роста; таких как она, можно много встретить на улице – тонкая талия, высокая грудь, все приметы женственности. Некоторые говорили о ней, что она недурна, не из-за того, что её окружала атмосфера молодости и здоровья, но, скорее, из-за плавности движений, стройности стана и, более всего, искорки в карих глазах, которую, казалось, не притушить никаким испытаниям. Они сохраняли то же неунывающее выражение, что и в тот день, когда баронесса Сейфорт послала за осиротевшим ребенком из цирка.
Придирчивый осмотр завершился покачиванием головы и смехом.
– Да уж, немного для начала новой жизни! Я знаю, что я сделаю: мне надо посоветоваться с фройляйн Поль, у неё много знакомств, может быть, она что-то найдёт для меня. У себя ли она ещё?
Клара взглянула на позолоченные часы на столе.
– Успею, если потороплюсь. Удачно, что я не снимала шляпу.
Глава 3. «Третий пол»
Фройляйн Поль была у себя в кабинете, но работу уже закончила. Кабинет представлял собой просторное, мрачное помещение со всеми признаками творческого беспорядка – книжные полки, бюро с множеством ячеек, корзины для бумаг, ярды промокательной бумаги, небольшой океан чернил. То было поле боя, на запылённой поверхности которого неустрашимая редакторша издания «Третий пол» сражалась с Мракобесием и Регрессом.
Приход Клары за советом именно сюда был вполне естественен: не только из-за ограниченного круга советчиков, который у неё имелся, – ибо с того момента, как баронесса рассталась с надеждой вывести в свет юную красавицу, её врождённое отвращение к совершению какого-либо душевного усилия взяло в ней верх, и хроническая невралгия окончательно превратила её в затворницу, – но также потому, что фройляйн Поль ничего не любила так сильно, как давать советы.
Редакторша была плотной, малорослой и смуглой, лицо её, благодаря квадратной челюсти и валикам жирных щёк, казалось практически квадратным. Коротко остриженный ёжик седых волос, пенсне, балансирующее на кончике носа, наводящего на мысль о мопсе, прямой и проницательный взгляд острых серых глаз, с вызовом сжатые губы широкого рта довершали её наружность. Кроме того, над её верхней губой имелся намёк на усики, а свои пухлые короткие пальцы, в часы редкого досуга, она складывала на толстом животе, словно благонравный ребёнок. Когда она внезапно разражалась гомерическим хохотом, её объёмистая плоть колыхалась. Если грядущий третий пол, за которым –